Воспоминания

Я собрался сходить в парикмахерскую, пошел пешком, но пройдя метров пятьдесят, почувствовал боль в ногах и понял, что не дойду. И тут я сказал своему организму - послушай, что ты делаешь? мы же не дойдем. Прекрати всякие боли! Разве я тебя не холю, не лелею? И вдруг я услышал, он мне отвечает! Это ты то меня холишь и лелеешь? Да, примерно с 70 лет ты действительно начал уделять нам, органам, хоть какое то внимание, а что было до того? Мы уж не говорим, что ты более 60 лет куришь, причем в начале курил то махорку, то папиросы БТЩ (бревна, тряпки, щепки), то паршивые сигареты. Это относится и к питанию - то голод в30 годы, то с 41 по 45, то после службы. А сколько ты через нас прокачал спиртного, причем очень сомнительного качества? А помнишь губу - 15 суток строгого режима - через день обед. А холод, а жару, которую мы переносили. А ночные караулы в лесу, а морские походы, когда мы вообще не знали, где мы находимся и в голове и в животе все перемешивалось, что все это хотелось выплюнуть. А как ты гонялся за девушками… Хватит, закричал я, все равно я вас любил и люблю. Но больше возразить мне было нечего, и я уныло замолчал и повернул налево, чтобы быстрее добраться домой. Поднимаясь на пятый этаж, я теперь, начинаю отдыхать на каждом этаже, начиная с первого, и вдруг опять слышу, - а посмотри на других, живут до 85 - 90, даже до 100 лет! Ну, уж тут смолчать не мог. Я думал, что еще в молодости отучил себя завидовать кому - то хоть в чем- то, иначе жить невозможно. Конечно, есть удачные люди, имеющие все, но известно и то, что миллионы погибли, пропали, а мы умудрились выжить, и прожили, не так уж плохо. Конечно, ужасно огорчительно, что многие годы были посвящены технологии полупроводниковых приборов, а потом оказалось, что с приходом демократии она оказалось никому не нужна. Одновременно с технологией я занимался обучением желающих техническому творчеству - ТРИЗ. Это была общественная работа, но мне очень хотелось, раз не получилось на своем заводе, провести это обучение в городе. Я думаю, что это удалось. Но я никогда не думал, что эта общественная деятельность принесет так много радости, когда вдруг получаешь письма, в которых те, кто учился у меня, стали сами преподавать ТРИЗ, и результатом их обучения стал солидный экономический эффект, жалко, что не для Российских предприятий. Несомненно, и автор ТРИЗ и сама ТРИЗ сыграли в моей жизни громадную роль. А вообще говоря, только благодаря ученикам, их любви, я не только жив, но и побывал в Америке, получаю информацию и имею стимулы для дальнейшей работы. Сегодня, например, звонит сын нашего преподавателя, - я хочу к вам приехать с сыном. Вы не возражаете? Конечно, Ваня, приезжайте. Я буду рад вас увидеть!

Теперь я хочу обратиться к вопросу случайности, и какую роль она сыграла в моей жизни.

На эту тему я уже писал, но, будучи в преклонном возрасте, ко мне независимо от меня приходят мысли - воспоминания и как я их не гоню, они вновь и вновь возвращаются. Причем воспоминания как приятные, так и не очень. Начну с цитаты, которая мне очень понравилась. Она взята из Автобиографии (приложение к Нобелевской лекции, 2003г) Виталий. Л. Гинзбург. "Хочу закончить повествование о первом этапе моей жизни упоминанием запомнившегося эпизода из числа многих, которые свидетельствуют о том, что судьба человека-это не более чем цепь случайностей и подобна жалкой лодочке на морских волнах - перевернет или не перевернет?"

Я вспоминаю, что меня заставило заняться организацией и преподаванием ТРИЗ в школе молодого изобретателя. Я до 30 лет вообще боялся выступать публично, а потом пришлось пойти в Радиополитехникум преподавать технологию полупроводниковых приборов. Так что я уже опыт преподавания имел, но все же когда я впервые начал преподавать? И тут я вспомнил, оказывается впервые я начал эту деятельность в далеком 1946 г. Но расскажу все по порядку. Совершенно случайно я попал служить на прекрасный корабль - танкер "Полярник". После службы на эсминце, учебном отряде, в школе старшин, после полуэкипажа, я попал в рай. Когда я был в полуэкипаже, я совершенно случайно узнал, что туда пришел старпом с танкера, чтобы подобрать к себе в команду радиста. Я к нему подошел и говорю - Зосим Иванович, берите меня, я Вам подойду, я радист 2-го класса. А он мне, - Мне нужен 3-го класса, нам, такие умные не нужны. Я согласен на любой класс, только возьмите! Ну подожди, может и возьму - сказал он. Прошло пару часов и вдруг слышу: Митрофанов, на выход! Я выскакиваю и вижу - стоит Зосим Иванович. Все, забираю тебя, ну ты уж меня не подведи. Ни за что! - воскликнул я, даже не думая, а вдруг подведу. Так я случайно оказался на танкере. На танкере у каждого матроса своя каюта, такую же, получил и я. Команда была небольшая, человек 60 и я быстро со всеми перезнакомился. Это было легко сделать, так как на танкере курили только в одном месте - в каюте - курилке. Однажды, случайно, когда я болел, ко мне в каюту зашел моторист, и мы разговорились за жизнь. Оказалось, что он старше меня на 5 лет, ему было 23 года, а служит на флоте 10 лет, начав с воспитанника. Владимир Шадрин был участником Таллиннского перехода на сторожевом корабле, плохо помню, но, по - моему "Смерч", или "Снег". Его корабль разбомбили и из всей команды осталось всего 7 человек. Как он рассказывал, он был в рубке, и почувствовал, что корабль погружается. Он с громадным усилием повернул рукоятку двери, и его выбросило на поверхность. Все семеро смеялись и плавали кролем ожидая спасения, но когда на них пару раз зашли "Юнкерсы", то стало не до смеха. Мимо прошло несколько наших кораблей, но они их не подобрали, они были переполнены ранеными и беженцами. Тем не менее, после того, как они проплавали несколько часов, один из кораблей их подобрал, и они добрались до Питера. Потом он служил всю блокаду на корабле, а в конце войны оказался в спецкоманде ( случайно), которая была направлена в Германию, для приемки репатриируемых судов. Он попал (случайно) на немецкий танкер, который в войну был базой подводных лодок в Атлантике. Этот танкер прошел путь вокруг Скандинавии и прибыл в Мурманск. Корабль имел 12тыс. тонн водоизмещения. После эсминца - это город, и качка у него размеренная и медленная.

Мы с Шадриным подружились. Конечно, мы разговаривали на различные темы, и однажды заговорили о том, что будем делать после демобилизации. Его мечта - стать штурманом. Но образование у него было, я думаю четыре класса, хотя он говорил, что всего два. Все офицеры, а их было человек пять, были с торгового флота, а один - штурман Звонарев, после училища. Такой дисциплины как на боевых кораблях не было, и поэтому когда я, приученный по трапу бежать бегом, топал слишком громко, подымаясь в радиорубку мимо каюты командира, он кричал в иллюминатор, - кончайте топать!

Володя слегка выпивал, а с увольнения приходил на "взводе" и ругался со штурманом, так как только он требовал соблюдения устава. Я уж и не помню как произошел разговор, но суть его была в том, что я предложил Владимиру позаниматься в пределах семилетней школьной программы, потом сдать экзамены и поступить в Мурманскую мореходку. Он согласился и мы после его вахты стали ежедневно заниматься алгеброй, геометрией, русским и литературой. В училище надо было сдавать три экзамена. У нас был один учебник по геометрии, и пришлось мне вспоминать программу за 7ой класс. Я придумывал задачи, проводил диктанты, давал ему темы для сочинений. Владимир был прекрасным учеником. Он был, я не боюсь сказать, талантливым парнем. Он учил теоремы, решал задачи по геометрии, решал уравнения, и т.д. Сочинения писал - зачитаешься. Это был редкий случай, когда могучее желание ученика совпадало с желанием "учителя". Конечно, были и споры, а иногда и ругань, и насмешки от окружающих, но обучение продолжалось успешно.

Мы узнали, что в это училище пронимают до 18лет. Что делать? Тогда чиновники были такими же, как и сейчас. И я предложил написать письмо Сталину. Написали с просьбой разрешить сдавать экзамены. Ответ пришел быстро, нам и в училище. И вот настал первый день экзаменов. Я на экзамен не попал, но сидел на корабле и ждал. Наконец, он пришел с пятеркой. Как я его не уговаривал, он все же пошел на экзамен в безрукавке, а у него на руке была татуировка - СКР, на котором он тонул. Конечно, я думаю, встреча была не совсем приятная для приемной комиссии. Они привыкли общаться с подростками, а тут пришел мужчина, да еще видно, не любящий дисциплины. А преподаватели - бывшие морские офицеры. Короче говоря, он сдал все экзамены и был зачислен в училище на судоводительский факультет.

В это время, наши пути разошлись, меня перевели на буксир, который вместе с танкером пошел в Кенигсберг за доком. После этой экспедиции буксир пошел в Архангельск. И вдруг на буксир приходит Зосим Иванович. Оказалось, что он стал его командиром. Через несколько месяцев меня перевели на Южную Балтику, в Пиллау, где меня, несмотря на все мои протесты, на комиссии, пристроили на эсминец "Строгий", на котором я и дослужил свой семилетний срок службы. Я переписывался все это время с Владимиром. Он мне написал, что хотя его и приняли в Училище, но не демобилизовали. Поэтому он пошел по проверенной дороге, - опять написал письмо вождю, и был получен ответ. Был дан приказ его демобилизовать, но все это дело длилось до декабря, а учебный процесс в Училище шел, и он отставал и отставал. Наконец в декабре пришел на занятия, и пришлось догонять и догонять. Он окончил два курса, и был на практике, на кораблях. Однажды он попал (случайно) на корабль, где капитаном был Звонарев, который после демобилизации стал служить в гражданском флоте. Теперь представьте выражение его лица, когда он увидел стажера штурмана, с которым он боролся несколько лет тому назад на танкере. Как Володя мне написал, капитан уважительно к нему обращался по имени и отчеству, отчего Владимира распирало от удовольствия и гордости!

Уже на четвертом курсе он прислал письмо с просьбой прислать денег, так как он серьезно заболел, и его посылают лечиться в санаторий. Я собрал 1000 р, и послал ему телеграфом. Ответа не было. Потом я связался с училищем, и мне сообщили, что Владимир получил деньги, напился, подрался и угодил под суд. Эту случайность можно было предусмотреть, но я не смог. Большего мне узнать о нем не удалось. Так печально закончилась эта история, как я ее называю - обучение на штурмана и мой первый опыт учительства.