Главная    Конференция     Пики-козыри

Размещено на сайте 01.11.2008.



Предлагаемый сегодня материал подготовлен Волюславом Владимировичем Митрофановым в двух вариантах – в виде рукописного текста и в звуковом формате. Имеющие возможность и желающие это сделать, могут не только прочитать текст, но и услышать фрагмент из книги Арсения Березина.

Редактор


скачать МР3 - 4.8mb

Пики-козыри

В.В. Митрофанов

«Мой восторг от жизни обоснован,
Бог весьма украсил жизнь мою:
я, по счастью, так необразован,
что все время что - то узнаю»

«Не в силах нас ни смех, ни грех
свернуть с пути отважного,
мы строим счастье сразу всех,
и нам плевать на каждого»

Игорь Губерман

«Пики- козыри» - это книга Арсения Березина, которая как всегда мне попала случайно. Мне ее доставили прямо на дом. Автор - мой ровесник, поэтому то что он описывает мне хорошо знакомо. Книга написана так, что каждая глава – это отдельный рассказ. Я иногда слышу как говорят некоторые современные писатели о том что книги мало влияют на людей, не воспитывают их и т.д. Я хочу привести несколько главок из этой книги, в которых показан удивительно талантливый мушкетер. Человек он известный, и по Санкт Петербургу о нем ходили и ходят многочисленные легенды, писали о нем и разные писатели . В примечании к книге Арсений Березин пишет - «У модного ныне писателя Михаила Веллера есть рассказ «Оружейник Тарасюк». Кроме фамилии и должности, в этом рассказе нет ни слова правды о данном человеке. На что я и считаю своим долгом указать, чтобы не вводить в заблуждение читателя».

Итак, начнем. Но вы, дорогой читатель, посмотрите каких методологов мушкетеров рождает наша земля!

Тарасюк.

«Тарасюк-кавалер ордена почетного легиона».

«Тарасюк ушел на войну в 1943году годным, необученным, а вернулся после германской и японской компаний негодным, с двумя нашивками за ранения, в звании старшего сержанта и со множеством медалей за взятие разных городов. Последним местом службы был Дайренский гарнизон в Корее. Тарасюка могли бы задержать еще на год, возраст позволял, но начальство опасалось, что его постоянные конфликты с местным населением, могут, в конце концов, окончиться кровопролитием. Тарасюк приходил в ярость, когда местное население прежде чем зажарить собак, по – корейски, лупило их палками, чтобы мясо отошло от костей и было мягким. Иначе, по – корейски, не получалось. Собаки при этом выли «нечеловеческим» голосом, а Тарасюк хватал первую попавшуюся дубину и бежал лупить поваров. Иногда ему помогали солдаты его разведвзвода. Возникала потасовка. Командование проводило разъяснительную работу среди личного состава и призывало не вмешиваться в исполнение национальных традиций, но при первом же собачьем вое все повторялось снова. Контуженный Тарасюк со своей природой совладеть не мог. Постепенно вокруг него образовалась стая собак-инвалидов национальной кухни, и когда он стоял на посту у комендатуры, с десяток недобитых чау-чау располагались у его ног и с обожанием смотрели на него. Местное население, проходило мимо, облизывалось на несостоявшееся жаркое и бросало злобные взгляды на бравого сержанта. Любовь к армии-освободительнице подвергалась серьезному испытанию. Тарасюка досрочно демобилизовали.

Впервые я встретил его на занятиях в университетской секции фехтования. Высокий, стройный, элегантный, с роскошными усами он представлял собой тип идеального фехтовальщика. В отличие от многих ветеранов, он не носил ни медалей, ни колодок, только какую – то маленькую бусинку в петлице пиджака. Однажды, когда уже не одна рапира была сломана на тренировках, я спросил его: «Что это за значок?» Он ответил: «Это не значок, а орден Почетного Легиона». - «Откуда?»- выдохнул я изумленно. «Оттуда»- сказал он просто. И вот что рассказал.

10 мая 45года, после официального окончания войны, когда по словам Верховного Главнокомандующего, «.. отдельные части вражеской армии еще доколачиваются нашими войсками в районе Чехословакии», группа разведчиков с Тарасюком за старшего ехала на двух джипах по лесной дороге в этом самом районе. Цвела весна, чирикали птички, разведчики дремали после вчерашнего. Вдруг за очередным поворотом дорога уперлась в ворота из колючей проволоки. Над воротами вышка, на вышке эсэсовские пулеметчики. За проволокой, какая – то суматоха, крики, кого-то тащат, кого-то бьют, заливаются лаем псы, как будто и не было всей этой безмятежности минуту назад, за поворотом. Вмиг протрезвевшие разведчики тормозят машины, передергивают затворы, скашивают пулеметный расчет на вышке и, протаранив ворота, выкатываются на плац. А там уже лагерники сами расправляются с охраной и овчарками. Через несколько минут все кончено. Из толпы выходит человек в кителе и командует по-французски. Лагерники выстраиваются, и видно, что это не несчастные доходяги - хефлинги, а привыкшие к строю военные. Старший сержант Тарасюк выстраивает свое отделение лицом к освобожденным, француз командует «смирно» и по лагерной грязи печатает шаг по направлению к нашим. Тарасюк, приложив руку к пилотке, идет ему на - встречу и видит, что у француза на замызганном донельзя кителе генеральские лычки. Генерал останавливается в 5 шагах от Тарасюка и рапортует, что, мол, личный состав штрафлагеря французских военнопленных номер такой – то выстроен для того, чтобы приветствовать своих освободителей, доблестных воинов Красной армии, которые за минуту до расстрела оказались здесь и выполнили свой союзнический долг. Генерал не ожидал никакого ответа на свою торжественную речь, и уже готовился повернуться, но не на такого напал. Если Тарасюку выпадал момент, он его не упускал. И, может, такого момента он ждал все три года своей фронтовой жизни. «Mon general!»- взревел он. И потом несколько минут на великолепном французском языке рассказывал им, как он и его les amis combatants, счастливы тем, что принесли liberte своим freres по оружию. Французы сошли с ума. Генерал бросился к Тарасюку и стал душить его в объятиях. Скоро и французский генерал, и русский сержант, и все разведчики взлетели в воздух. Откуда у этих французов только силы взялись! Когда все немного успокоились, генерал принес из барака спрятанный орден, маленький, как капелька крови, и прикрепил его на пропотевшей тарасюковской гимнастерке. Он записал фамилию сержанта, его ленинградский адрес и пообещал, что патент на орден будет выслан, как только он встретиться со своим другом генералом Де Голлем.

Прошло два года. Генерал, видать, все никак не мог встретиться с Де Голлем, и Тарасюк по прежнему носил в петличке орден, не имеющий законной силы. И вдруг как-то под новый1948год, когда наши отношения с Тарасюком уже переросли формальные границы, он рассказал мне, что его вызывали в ректорат и сообщили о том, что его приглашают явиться в Москву во французское посольство и получить документы на французский орден. «Но вы понимаете,- объяснили ему,- сейчас уже не 45 год, сейчас уже идет «холодная война» и Франция находится в стане наших врагов. И нам не надо наград от наших врагов!» «Не надо, не берите,- согласился Тарасюк, но их вам никто и не предлагает, а я свою заслужил в бою и от боевых наград отказываться не намерен». –«Ну, смотрите! - предупредили его. -Вам же еще учиться три года, и вы могли поступить в аспирантуру как ветеран и отличник. А как политически незрелый студент вы вряд ли долго продержитесь на идеологическом факультете. В конце концов скажитесь больным». -«Тогда они приедут сюда и вручат мне документы у моей постели. Мы напрасно теряем время. Награда нашла своего героя, и он ее получит».

Бумаги были замечательные. Они были подписаны президентом Французской Республики. Имелось еще личное письмо генерала Де Голля Тарасюку, на которое он и ответил. Так началась длительная личная переписка между студентом, впоследствии младшим научным сотрудником Эрмитажа, и президентом Франции генералом Де Голлем. Но это уже совершенно другая история, и пускай ее лучше рассказывают историки Франции и отставные советские перлюстраторы.»

Продолжение следует.

В тексте сохранены авторская орфография и пунктуация.


Главная    Конференция     Пики-козыри