Главная    Академия    Секрет изобретателя-3
Глава первая
Глава вторая

Секрет изобретателя

Владимир Орлов

Издательство ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия"
1946
Глава третья

ИЗОБРЕТЕНИЯ И МЕЧТЫ

КРОСС ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ

Что такое изобретение?

Совершенно очевидно, - и с этим никто ие станет спорить, - что важнейшая черта настоящего изобретения, отличающая его от других технических выдумок, это новизна. Только та техническая выдумка, которая нова и никому еще не приходила в голову, может считаться изобретением.

Размышляющих над одной и той же технической задачей и старающихся выдумать какую-нибудь новую машину, можно сравнить со спортсменами на беговой дорожке. Все они стремглав бегут к финишу, но изобретателем назовут лишь победителя в беге, того, кто, домчавшись первым, оборвет ленту.

И ему вручат, как победный диплом, красивую грамоту с печатями, озаглавленную "Патент на изобретение". Патент - не только документ победы. Это право изобретателя на его изобретение, это власть распоряжаться им, как он захочет.

Отныне он хозяин своей выдумки, и никто на свете без его спроса не вправе ее осуществить. Применение изобретения без согласия изобретателя считается кражей, и виновники отвечают по суду.

Изобретатель может использовать свое изобретение сам, а может и продать свой патент, свое право на изобретение, любому предпринимателю, получить за это деньги. На этой купле и продаже построены все отношения между изобретателями и предпринимателями в капиталистическом мире.

В нашей стране, где все наиболее ценное - общая собственность всего народа, изобретатели предпочитают не брать патенты. Они получают авторские свидетельства. Авторское свидетельство - такая же торжественная грамота, как патент. Она подтверждает, что выдумка автора - действительно изобретение, и он имеет права называться изобретателем.

Но изобретение, на которое выдано авторское свидетельство, переходит в собственность государства. Любая фабрика, любой завод могут, не спрашивая изобретателя, применить у себя его изобретение и обязаны только одно - выплатить изобретателю премию, тем крупнее, чем больше от изобретения пользы. Где же финиш, к которому по множеству маршрутоз стремятся изобретатели? Где же судьи, которые отмечают победителей в беге?

Финиш-это здание с вывеской "Бюро изобретений". Судьи-это эксперты, сотрудники бюро. Они работают в залах, заставленных шкафами с ящиками, похожими на каталог обширной библиотеки. В ящиках копии патентов на все изобретения, которые когда-либо были сделаны в любой стране мира: миллионы патентов. В ящиках сотни тысяч вырезок из журналов и книг с описанием изобретений. Здесь патенты на пароходы и мухоловки, самолеты и зубочистки, подъемные краны и перочинные ножи.

Изобретатели посылают в бюро свои проекты с просьбой выдать им авторское свидетельство или патент. И бюро, как на спортивном финише, регистрирует дату прихода, дату получения проекта.

Пароход, станок, самолет, любая современная машина - это плод выдумки тысяч людей, и почти никогда не бывает так, чтобы изобретатель предложил машину, в которой все, до последней детали, выдумано заново. Чаще всего изобретения отличаются друг от друга какими-нибудь частностями, отстоят от предыдущего на какую-нибудь одну невысокую ступеньку.

Эксперты с проектом в руках начинают шарить по ящикам, забираясь по лесенкам до самых верхних полок. Эксперты листают патенты и вырезки, роются до тех пор, пока не убедятся твердо, что есть она, эта ступенька, что изобретатель действительно пришел первым и никто до него ничего подобного не предлагал. Только тогда выдают патент или авторское свидетельство.

Бывает, что два изобретателя почти одновременно приходят к финишу, почти одновременно присылают в бюро заявки на одинаковые изобретения. Величайшее изобретение - телефон - пришло в голову одновременно двум не знакомым друг с другом людям: Грехему Беллу и Элиша Грею. Но Белл подал свою заявку на час раньше Грея. И этот час решил их судьбу. Слава и деньги достались Грехему Беллу, имя Грея потонуло в безвестности.

А бывает и так. Один монгол в глухом, далеком селенье построил скрипучую машину на колесах, похожую на деревянный велосипед. Он катил на ней между юрт и чувствовал себя великим изобретателем. Но, добравшись с ней до большого города, как он был потрясен, увидев стальные стремительные велосипеды, бесшумно пролетающие вокруг!

То же чувствует бегун, отставший в кроссе, завершая свой длительный пробег. Он бежит один, растеряв товарищей. Он не знает еще своего места и с надеждой вбегает на стадион. Пусто... Погашены огни... Сторожа метут безлюдный амфитеатр.

ГРОБ С МУЗЫКОЙ

Только одно перечисление всех отделов и отделений, на которые разбито хранилище патентов, занимает увесистый том, толщиною в собрание сочинений Гоголя.

Свежий человек поразится, узнав, что патенты на автомобильный "дворник" - скромную метелку, сметающую дождинки с ветрового стекла, занимают несколько ящиков, набитых натуго. Трудно даже представить себе все области, в которых поработала изобретательская мысль. Тут не обходится без курьезов.

Один человек хотел прослыть изобретателем, придумывая всякую всячину и отсылая в бюро изобретений. И всякий раз получал отказы.

"Предлагаемое вами известно давно (см. патенты такие-то и такие-то), а посему в выдаче авторского свидетельства постановлено вам отказать".

Он, быть может, десять раз посылал различные предложения, и все невпопад, неудачно. Получает отказ и грозит кулаком в пустоту: "Доберусь я до этого бюро! Бюрократы! Чернильные души!" Думает, нарочно на него бюро ополчилось.

А чем бюро виновато? Что тут отвечать, если он и в самом деле ничего нового придумать не может. Получает неудачник очередной отказ и говорит:

- Ну, это последний! Раньше вы надо мной шутки шутили, теперь я над вами подшучу. Такое накручу, что уж, наверное, никому не приходило в голову.

И накрутил. Предлагает "гроб с музыкой" - сочетание гроба с патефоном. Когда гроб несут - патефон играет похоронные марши. Шутка, прямо скажем, не остроумная. Но уж очень надоело человеку получать отказы. Обозлился человек.

Вызывают его в бюро изобретений.

- Рассмотрели, - говорят,-ваши материалы. Должны вас огорчить. Предложение ваше не оригинально. Тут и до вас не то что патефоны - радиоприемники помещали в гробы. В 1925 году в Европе радиопохороны были в моде. Там одна из станций постоянно играла похоронные марши. Похоронные процессии двигались под звуки громкоговорителей, установленных на гробах. Применялись и другие изобретения.

Помещали в гроб звуковоспроизводящий аппарат. Последнее слово умирающего, записанное на пленку, прокручивали на похоронах после надгробных речей.

"До Свидания, гости дорогие, - говорил покойник. - Благодарю за последний почет".

- Теперь сами видите - предложение ваше не ново. А посему в выдаче авторского свидетельства постановлено вам отказать.

Так и ушел неудачник с носом. Даже пропала охота изобретать. Занимается теперь другим делом.

ХИТРЫЕ КОЛЕСА

овизна бывает разная, и по этому поводу происходят в отделах изобретений жаркие споры. Приходит посетитель и говорит:

-Шило изобрел.

-Ну, показывайте ваше шило.

Вертит эксперт шило в руках, пробует пальцем острие, шило как шило - ничего в нем особенного нет.

-Не пойму,- говорит эксперт,- в чем тут ваше изобретение, в чем тут у вас новизна. Обыкновенное шило... Заостренное... Нет, сдаюсь, не могу разгадать. Видно, велик секрет!

-Да уж тут не без секрета, - ухмыляется изобретатель - На то и изобретение! Новизна тут в длине. Шило моей системы ровно в сорок пять и одна десятая миллиметра длиной. Смею вас уверить, что до сих пор шила с такою длиною не существовало. Может быть, короче было или чуть длиннее, а с такою вот точно длиной, бьюсь об заклад, не было!

-Вы мне лучше докажите, что такого шила до вас не было!

-А вы докажите, что было!

-Нет, вы докажите!

-Нет, вы!

Спор у них не по существу. Если даже не было до сих пор шила точно такой длины, то не надо быть изобретателем, чтобы сделать шило любых размеров. Каждый слесарь смастерит его без всяких ухищрений. Оттого, что сделают шило на миллиметр короче или на миллиметр длиннее, у него не появится никаких новых свойств. В предложении этом нет хитрости, а где хитрости нет, там нет и изобретения.

Но вот приносит другой изобретатель проект броневика

У броневика одно отличие - большие колеса.

o- Эх, батенька мой, - говорит эксперт, - никого теперь колесами не удивишь Ни разменами, ни числом. Теперь и на трех, и на двух колесах ездят. А находятся артисты, что и на одном колесе катят и не падают. Не новый ваш броневик

-Но у меня исключительно большие колеса,- обижается изобретатель - Вся машина выглядит из-за этого необычно, вроде длинноногого паука.

-Подумаешь, невидаль,- твердит эксперт,- ребятишки трамваи такие рисуют. Колеса больше трамвая! Не новый ваш броневик.

Изобретатель - в крик

-Поглядите на концертный рояль! И у него есть колеса, колесики, ролики. По паркету он ездит отлично. Но поставьте рояль на булыжную мостовую и впрягите в него хоть тройку лошадей-иожки скорее обломают у инструмента, а не сдвинут его по дороге ни на шаг А телега катит по булыжнику, как по паркету. Вот что значит размеры колес!

-Что за вздор? При чем тут рояль и телега?

-Я к тому про рояль упомянул, что застревают на кочках и рытеинах нынешние броневики У них слишком маленькие колеса, и среди дорожных колдобин броневик - все равно что рояль на булыжной мостовой. Вот я и придумал броневик на большущих колесах, чтобы заставить его катиться по кочкам и ямам, как телегу по булыжнику!

-Тут только эксперт понял, какой хитрец был этот изобретатель Он, казалось, предлагал пустяки - изменить размеры, а в итоге у машины появилось новое могучее свойство!

-Поздравляю вас, - говорит эксперт, - с новым изобретением.

По проекту сделали броневик, и он стал свободно ходить через препятствия словно танк

НОВИЗНА И ПОЛЬЗА

Выходит, что изобретением может считаться любая хитро задуманная новая вещь. Вот я и предлагаю совершенно небывалую штуку-. велосипед с квадратными колесами. У всех велосипедов круглые колеса, а в моем квадратные, как портретные рамки на спицах.

Прочие велосипеды катят по дорогам, а мой не может-у него колеса не катятся.

Не беда! Зато-новинка, зато-изобретение! Таких новинок можно придумать тысячи: подводный утюг, вентилятор к печной трубе, чтобы гнал дым обратно в комнату; хитроумную колючку к дверям кино, чтобы рвала прохожим брюки.

Можно бездну хитрости вложить в эти затеи. Скажем, такую придумать колючку, чтобы никак от нее не отвертеться, как ни ловчись-все равно зацепит и порвет брюки. Но уж это будет не изобретением, а хулиганством. На страницах научной книги про изобретения напечатано подлинное письмо одной дамы.

"Во-первых,-пишет дама,-я имею план для переносною водопровода для спален. Чтобы удобное сочетать с красивым, я хотела бы конструировать эту вещь, как украшение комнаты, в виде женской фигуры. Самый лучший для этого материал-алюминий, который должен быть покрыт лаком, наподобие фарфора. При этом одеяние на фигуре в свободных складках по-восточному, кремового цвета, усеянное звездочками. Голова фигуры должна быть пустой, для помещения там горшка с цветами, на груди должно быть отверстие для помещения букета..."

Это не изобретение - это блажь! Для чего городить огород, когда есть обычные умывальники!

Не все, что взбредет в голову, не всякая выдумка, как бы она ни была нова и хитра, может считаться изобретением. Изобретение должно быть не только ново, но и полезно, целесообразно. Целесообразность, полезность - это второй важнейший признак всякого изобретения.

И поэтому эксперты, перед тем как выдать патент, проверяют, целесообразно ли изобретение, не является ли оно бесполезной блажью чьей-нибудь досужей головы.

ИВАНОВА ОБИДА

Если действительно все, что ново и полезно, может называться изобретением, то наибольшим изобретателем в мире был Иванушка-дурачок. Ясли не верите, рассудите сами.

Кто верхом на печи по лесу ездил? Иван. А чем вам самодвижущаяся печь не паровоз? Движется. Труба. Из трубы - дым. Значит, это Иван изобрел первый паровоз.

Кто, добыв перо жар-птицы, освещал им темный покой? Опять Иван. На перо жар-птицы похожи наши электрические лампы - тот же свет без огня. Значит, это Иван изобрел электрическую лампочку.

Кто летал по воздуху на ковре-самолете? И тут Иван. Значит, это Иван изобрел самолет. В самом деле, почему бы не посчитать эти чудеса за изобретения? Новы? Новы. Полезны? Очень.

Паровоз, самолет, лампочка! Один человек - и три величайших изобретения! Где найдешь такого второго? Поставьте рядом знаменитейших изобретателей мира, а ни одному с Иваном не потягаться.

И все-таки нет Ивану,, настоящего уважения и почета. Не висят его портреты в академиях, не справляют его юбилеев. Откуда такая несправедливость? Причина не только в том, что Иван - личность сказочная, но и в том, что выдумки его сказочные и что так, как в сказке сказывается, дела сделать нельзя.

Возьмите штабель наилучшего кирпича, самый красивый персидский ковер, какие хотите перья, а не сделать из них ни лампочки, ни паровоза, ни самолета. А раз сделать этих вещей нельзя, значит это не изобретения! Это только мечты об изобретениях.

Когда люди не умеют претворить в жизнь свою мечту, они сочиняют сказку, и она живет в народе, как заказ изобретателям. Изобретатели делают сказку былью и отодвигают ее вперед новым загадом.

Часто путают изобретение и мечту. Говорят, что изобретателем самолета был тот, кто придумал легенду о Дедале и Икаре.

Старый мастер Дедал сделал себе и сыну Икару большие птичьи крылья. Он слепил их воском из множества птичьих перьев. Окрыленные люди полетели над морем. Но Икар слишком близко приблизился к солнцу. Солнечный жар растопил воск, и перья рассыпались, закружились в воздухе, как опавшие листья, а Икар упал в море.

Эту сказку придумал поэт, а не изобретатель. Птичьих крыльев не сделать из воска и перьев, и на птичьих крыльях человеку не полететь. Эта сказка - тоже лишь мечта. '

Говорят, что самолет изобрел гениальный художник Леонардо да Винчи, живший четыреста лет назад. В его бумагах нашли наброски разнообразных летательных машин. Тут были крылья и пропеллеры, аэропланы и геликоптеры.

Наброски так и остались набросками. Леонардо машин не построил. Но если б и сделать машину по его рисункам, она все равно бы не полетела. Леонардо был прекрасным инженером, но в этих набросках он проявил себя как художник и мечтатель. Наброски были не изобретением, а мечтой - мечтой художника о летучей машине.

Поэты слагают легенды, художники пишут картины. Они прославляют новые, нужные людям вещи, не заботясь о том, как их осуществить. Иная забота гложет изобретателей. Изобретатель не только должен придумать новую, нужную людям вещь, но и сделать ее осуществимой. Только то, что осуществимо, может считаться изобретением. И в этом разница между вымыслом художника и домыслом изобретателя.

УМЕНЬЕ МЕЧТАТЬ

Изобретения создаются силой человеческой фантазии, человеческого воображения. Без уменья мечтать, фантазировать нельзя было бы создать ничего из того, что создали люди в технике.

Пауки плетут затейливое кружево паутины, муравьи возводят муравейники с запутанными лабиринтами ходов, пчелы удивляют архитекторов правильностью своих сот и экономией строительного материала. Но в том и отличие человека-изобретателя от пчелы, паука и муравья, что паук, пчела и муравей строят механически миллионы лет подряд одно и то же, одно и то же, а изобретатель - человек каждый раз строит новое и, перед тем как построить свои машины, строит их в своей голове, в своем воображении.

И не так это просто построить в своей голове образ будущей, небывалой машины. Нелегко, даже краем глаза, заглядывать в будущее.

Лет сто назад американский писатель Здгар По, шутки ради, дописал тысячу вторую сказку Шахразады, сказку с печальным концом. Шахразада рассказала халифу о пароходе, паровозе, воздушном шаре, типографии, телефоне, телеграфе, о совсем не чудесных, обыденных для нас вещах. И халиф, который верил всему, что рассказывала ему Шахразада, в этот раз усомнился, разгневался и велел казнить Шахразаду. Халиф жил тысячу лет назад. Он глубоко верил в чудеса, но не мог поверить будущей яви.

Так Эдгар По посмеялся над неспособностью людей вообразить, что будет через тысячелетие. Посмеялся и сам попал впросак. Попытался сам предсказать, что будет через тысячу лет.

Печатаем отрывок "Письма с воздушного шара" Эдгара По.

"Воздушный шар "Жаворонок" 1 апреля 2848 г.

Я изнываю на грязном воздушном шаре с компанией человек в сто или двести. Мы делаем не более ста миль в час... Сегодня переговаривались со станцией пловучего телеграфа. Говорят... никто не верил возможности проложить пповолоку по морю. А тепер что бы мы стали делать без атлантического телеграфа!"

Телеграфная проволока через океан!

Писатель, считал это дерзкой мечтой, исполнение откладывал на тысячу лет, и не в силах был предвидеть, чго трех лет еще не пройдет, как уже проложат подводный кабель из Европы в Америку, через Атлантический океан. И что за семь лет до того, как писатель взялся за перо, уже лежал под водой в Европе первый телеграфный кабель.

Вот как бывает, хотел шагнуть за тысячу лет, а от стал на семь!

Аэростаты величаво проплывали над головой Эдгара По. Современники задирали головы и поругивали пузатых летунов за медлительность, неуклюжесть, за плохое управление. Их ворчанье жужжало в ушах Эдгара По, когда он пророчил будущее. Эдгар По не расстался с воздушными шарами, но исправил их по желанию современников, сделал быстрыми и управляемыми.

А будущее возьмет да и посмеется над пророками. Возьмет да и огорошит людей нежданным, негаданным, небывалым.

Появляется в небе самолет, и-по боку воздушные шары. Открывается летному делу новая дорога. Поди угадай ее,

Ну, как, скажите, древнему полководцу представить себе нашу пушку, если он и будет знать, что появятся грозные орудия, которые мечут снаряды за десятки километров, вдребезги разбивают крепчайшие стены. Как ему представить эту пушку, если (говоря не слишком серьезно) древние армии были вооружены примерно так, как нынче мальчишки озорники: луками и рогатками? Огромные рогатки (баллисты и катапульты) возили на колесах, как орудия. Натягивали их пятнадцать человек, и пускали они камни в четверть тонны весом.

И как бы ни силились древние полководцы представить себе наши пушки с их разрушительной силой, все бы им мерещились ремни, рычаги и колеса старинных баллист, и никто бы не подумал о порохе, о мгновенном порыве расширяющегося огненного газа.

Ну как, скажите, древнему мореплавателю представить себе компас, если он будет знать, что изобретен чудесный инструмент, показывающий страны света? В те времена моряки вели корабли по звездам и, конечно, искали бы новый прибор среди астрономических инструментов. А на самом деле это магнитная стрелка. Совершенно особенная вещь. Кто мог думать, что не в сложных инструментах таится решение задачи вождения кораблей, а в чуднбм, прилипчивом камне-магните?

Не в нарядных воздушных шарах было будущее летного дела, а в детской игрушке-матерчатой бабочке с пропеллером на резияке.

Прошлое было в больших и нарядных воздушных шарах, будущее-в детской бабочке с пропеллером. Эдгар По полагал, что смотрит вперед, а на самом деле глядел назад.

Ход событий, опыт жизни подсказывает нам, что будущее не за тем, что сегодня кажется главным и всесильным, но уже начинает стареть и отмирать, а за тем, что возникает и развивается, если далее выглядит оно на сегодня ничтожной мелочью.

Потому так трудно предсказывать будущее, воображать себе облик будущей машины. Потому так трудно стать изобретателем.

ЗАГОВОР МОЛЧАНИЯ

То, что кажется сегодня мечтой, фантазией, завтра может осуществиться - стать изобретением. Но бывают бесплодные фантазии, бесплодные мечты. В один из дней 1775 года ученый секретарь Парижской Академии наук, почти не глядя, отстранил пачку изобретательских предложений.

- Сожгите этот бред!-приказал он канцеляристу.

Канцелярист всплеснул руками. Он служил в академии сорок лет и не знал таких порядков, чтобы изобретения, не рассматривая, сжигали.

- Отныне академия будет молчать,-отрезал секретарь и перешел к очередным делам.

Так начался знаменитый в истории изобретений "заговор молчания". Он возник в Парижской Академии наук и охватил постепенно все ученые учреждения мира. Академики порешили единодушно не принимать и не рассматривать проектов "перпетуум мобиле" и авторам их ничего не отвечать.

Что такое "перпетуум мобиле"? Это спрашивает Мартын в пушкинских "Сценах из рыцарских времен". И Бертольд отвечает:

"Перпетуум мобиле, то есть вечное движение. Если найдут вечное движение, то я не вижу границ творчеству человеческому... видишь ли, добрый мой Мартын: делать золото-задача заманчивая, открытие может быть любопытное,- но, найти перпетуум мобиле!.. О!.."

Это "О!" восхищенно повторяли изобретатели в течение нескольких веков. Изобретатели мечтали о машине вечного движения. Чудесной безостановочной машине, которая бы вечно двигала себя сама, не нуждаясь ни в топливе, ни в ветре, ни в потоке воды, ни в электрическом токе. Вечном двигателе для любых полезных человеку машин.

Изобретатели старались придумать вечный двигатель также упорно и безуспешно, как алхимики искали секрет делать золото. Эта мысль кружила головы людям. Задача казалась близкой, решимой. Машина уже вертелась в их головах, стояла перед глазами. Казалось: руку протяни, и вот она, машина!

Но тщетно! Ошибка. Просчет. Обман...

И бывало, с ума сходили люди от неотступного думанья. Разорялись дотла. По миру шли с сумой. И все перед ними маячила безостановочная машина без угля, без ветра, без потока воды...

Изобретателей этих были тысячи, и одного из них, Александра Щеглова, описал Салтыков-Щедрин под именем "мещанина Презентова" в повести "Современная идиллия".

"Презентов был человек лет тридцати пяти, худой, бледный, с большими задумчивыми глазами и длинными волосами, которые прямыми прядями спускались к шее. Изба у него была достаточно просторная, но целая половина ее была занята большим маховым колесом, так что наше общество с трудом в ней разместилось.... Колесо было сквозное со спицами. Обод его, довольно объемистый, сколочен был из тесин, наподобие ящика, внутри которого была пустота. В этой пустоте и помещался механизм, составлявший секрет изобретателя. Секрет, конечно, не особенно мудрый, вроде мешков, наполненных песком, которым предоставлялось взаимно друг друга уравновешивать. Сквозь одну из спиц была продета палка, которая удерживала колесо в состоянии неподвижности.

-Слышали мы, что вы закон вечного движения к практике применили? - начал я.

-Не знаю, как доложить, - ответил ой сконфуженно, - кажется, словно бы...

-Можно взглянуть'

-Помилуйте! За счастье...

Он подвел нас к колесу, потом обвел кругом. Оказалось, что спереди и сзади - колесо.

-Вертится?

-Должно бы, кажется, вертеться. Капризится будто...

-Можно отнять запорку?

- Презентов вынул палку - колесо не шелохнулось.

-Капризится!-повторил он, - надо импет дать.

Он обеими руками схватился за обод, несколько раз повернул его вверх и вниз и, наконец, с силой раскачал и пустил, - колесо завертелось! Несколько оборотов оно сделало довольно быстро и плавно,- слышно было, однакож, как внутри обода мешки с песком то напирают на перегородки, то отваливаются от них, потом начало вертеться тише, тише, послышался треск, скрип, и, наконец, колесо совсем остановилось.

-Зацепочка, стало быть, - сконфуженно объяснил изобретатель и опять напрягся и размахал колесо.

Но во второй раз повторилось то же самое.

-Трения, может быть, в расчет не приняли?

-И трение в расчете было... Что трение! Не от трения это, а так... Иной раз словно порадует, а потом вдруг... закапризничает, заупрямится-<и шабаш".

Зацепочка!

И чем больше проектов вечного двигателя рассматривали ученые, тем тверже убеждались, что в каждом проекте где-нибудь да таится какая-нибудь "зацепочка", которая все сводит насмарку. Еще выяснилось, что проекты печных двигателей похожи друг на друга и из сотен проектов не наберется и десятка различных систем. Год из года, на разных концах земли, изобретателям приходят в голову одни и те же мысли.

Изобретатели вечного двигателя напоминают белку в колесе. Они кружатся в замкнутом круге идей. И если выхватить из камина Парижской Академии наук ежедневную обгорелую папку изобретений, то окажется в ней примерно вот что.

ЧЕРТЕЖИ ИЗ ОБГОРЕЛОЙ ПАПКИ

Проект первый. Мотор и динамо сидят на одном валу. Мотор должен вертеть динамо, а динамо - давать ток, который двигает мотор. Так они и будут крутить друг друга, и, быть может, удастся прицепить к ним еще какую-нибудь машину, чтобы крутилась даром.

Это сравнительно хитрый проект, но и тут сидит зацепочка. А чтобы разобрать, какая, взглянем на второй проект, попроще и поглупее.

Бак, насос и водяное колесо. Вода, вытекая из бака, крутит колесо, а колесо двигает насос, который гонит воду обратно в бак. Изобретатель полагает, что машина будет вертеться вечно. Кажется, это вполне своеобразный проект, не похожий на первый. Тут вода, а там электричество. Но в учебниках физики принято приравнивать электрический ток потоку йоды, электромотор - водяному колесу, а динамо - насосу. Если приравнять так и наши оба проекта, то окажется, что они близнецы.

Чтобы вода в баке не убывала, насосу надо подкачивать в бак ровно столько воды, сколько ее вытекает на колесо. Вода в машине должна двигаться, как бесконечная цепь, перекинутая через блок, сколько звеньев спускается вниз, столько звеньев поднимается кверху.

Бесконечная цепь, свисающая с блока, - вот вам третий проект! Но уже тут все видят, что машина получилась дурацкая. Цепь уравновешена с обеих сторон и, конечно, не будет двигаться сама, да еще вечно, без особого на то щучьего веления. А раз не будет двигаться цепь, значит не пойдут и колесо с насосом и динамо с электромотором - это все похожие машины. Дурацкая цепь! - вот где зацепочка.

Изобретатели начинают беспокойной мыслью сгоряча перебирать в головах всевозможные комбинации, какие только могут выдумать и представить, в надежде перехитрить дурацкую цепь. Предлагают четвертый проект.

Левую сторону цепи оставляют свободно свисать вниз, а правую пускают по роликам. Изобретатели смотрят на чертеж и соображают:

- Та сторона цепи, что идет по роликам, всегда длиннее висящей свободно, а следовательно, и тяжелее. Значит, она все время будет перевешивать, и цепь пойдет вращаться, сползая по роликам вниз, и никогда не остановится!

Смотрят изобретатели на чертеж и не замечают, что разные звенья цепи на длинной стороне тянут вниз по-разному. Некоторые звенья спокойно лежат на роликах и вообще не тянут, часть звеньев лениво соскальзывает с роликов и тянет не всею своей тяжестью. И если сложить силы тяги всех звеньев, то окажется, что общая их тяга на длинной стороне такая же, как и на короткой. Обе стороны будут уравновешивать друг друга, и цепь не. Шелохнется. Опять зацепочка!

Снова бессонная забота: как перехитрить дурацкую цепь?

И вот блестящий, пятый, проект! Сделать цепь из пловучих шаров да и пропустить одну сторону сквозь трубу с водой. Те шары, что сидят в воде, постоянно будут стремиться всплыть и тянуть за собою вверх всю цепь. Тут уж, наверное, цепь завертится.

Завертится, непременно завертится! Но - в обратную сторону.

Как ни будут стараться шары всплыть вверх, а все равно им не вытянуть цепи. Столб воды в трубе всей своей тяжестью давит на нижний шар, затыкающий дырку, и это давление пересилит. Столб воды выпихнет нижний шар, трубка пойдет выплевывать в дырку шар за шаром, цепь начнет продвигаться вниз, в обратную сторону, пока не выплещется вся вода!

Стоп машина!

И здесь зацепочка! Невозможно перехитрить дурацкую цепь!

Изобретатели призывают на помощь неиссякаемую силу магнита.

Перед вами шестой старинный проект. На красивом "постаменте, похожем на памятник, поставлен большой шар. Это сильный магнит. На вершину постамента ведет наклонная дорожка. У подножья дорожки лежит железный шарик. Магнит притягивает шарик, и он вкатывается вверх по наклонному пути. Но тут изобретатели подстраивают шару каверзу: на пути пробивают дырку. Ожидают, что шар юркнет в дыру, скатится обратно к подножью, а там его снова подхватит магнит. Получится вечное движение.

Ничего из этой затея не выйдет! Если уж осилил магнит, смог вкатить шарик по наклонной дорожке, то уж, будьте спокойны, он его не упустит в дырку. Он протащит его мимо дырки, прилепит к себе и будет держать, как на припае. Не так он прост, этот магнит!

Где искать? За что хвататься?

Может быть, фитиль? Тот фитиль, что в настольной лампе непрерывно сосет керосин, подымая его вверх, к огню. Взять большой, как простыня, фитиль, окунуть его в пруд, а другой конец забросить вверх, в жолоб водяного колеса. И пускай этот фитиль подсасывает воду к верхнему концу, а оттуда она будет капать в жолоб и стекать обратно в пруд, покрутив колесо по дороге.

Все напрасно! Все бестолку! Если уж сумел фитиль подтянуть волу к жолобу вверх, то уж он и сумеет ее удержать, и ни капли не пустит в жолоб. Тот же грех, что и в предыдущем проекте.

Зацепочка! Зацепочка! Везде зацепочка!

И выходит, что и до того, как созрел и оформился знаменитый "заговор молчания" Парижской Академии наук, уже окружал изобретателей вечного двигателя иной упорный глухой заговор - заговор вещей.

Люди работали над изобретением паровых машин, и паровые машины у них выходили. Люди работали над изобретением электрических моторов, и электромоторы у них выходили. Люди работали иад изобретением водяных двигателей, и они у них тоже выходили. И людям помогали в этом и цепи, и магниты, и пловучие шары.

Вечные же двигатели у изобретателей не выходили, не выходят и не выйдут никогда. Вещи вставали здесь людям наперекор. Все протестовало и сопротивлялось: от звена железной цепочки до магнита и лампового фитиля.

Дело в том, что люди, которые изобретали паровые машины и электромоторы, изучали законы природы, считались с этими законами и, подчиняясь этим законам, подчиняли природу себе. А изобретатели вечных двигателей не присматривались к законам природы, не изучали этих законов, они держали в голове одну свою упрямую идею и старались осуществить, не считаясь ни с чем.

Они бросались на штурм природы сослепу, словно Дон-Кихот на штурм ветряных мельниц. А природа жила, работала, двигалась по своим законам, и она с размаху тяжко ударяла о земь горе-изобретателей, рушила их надежды, развеивала мечты.

Если бы изобретатели присмотрелись к законам природы, они бы поняли, что всякие двигатели, какие только есть на земле, обязательно работают за счет чего-то: за счет ли энергии топлива, сгорающего в топке, энергии ветра, энергии падающей воды; этого требует закон сохранения энергии - всемогущий закон природы, правящий миром. А изобретатель, желающий построить машину, одна часть которой работает за счет другой, похож на барона Мюнхгаузена, который верхом на коне увяз в болоте и старается вытащить себя и коня, ухватившись рукой за собственные волосы.

ВЕЧНЫЕ МАШИНЫ

К слову, спросим: нужны ли вечные машины? Можно не гадать - есть возможность проверить. Правда, вечных машин у нас нет и быть не может, но остались кое-где почтенного возраста машины, которым от роду сто лет и больше.

В Малом театре, в Москве, есть машина для подъема занавеса. Ей значительно больше ста лет, но она исправнo работала до последнего военного времени, пока театр не попортила фашистская бомба.

Но при всем уважении к заслугам машины режиссеры ею давно не пользовались. Дело в том, что машина упрямо держалась старинной пословицы: "Поспешишь - людей насмешишь", и тащила занавес добрую четверть минуты.

Для теперешних темпов театрального действия это был бы форменный зарез. Актеры бы просто не знали, что им делать на сцене и как им себя держать, пока не спеша управляется с занавесом нерасторопный механизм. Потому режиссеры избегали работать со старым занавесом, а использовали новый, раздвижной.

В городе Вязниках, Ивановской области, лет пятнадцать тому назад заглянула какая-то комиссия в старый корпус фабрики, бывшей купца Елизарова. Заглянули в цех и обомлели, словно мамонта встретили Перед ними стояла паровая машина типа Уатта - прапрабабушка паровых машвн. Было машине верных сто лет, но,она была готова к действию, словно еще сто лет собиралась проработать на своем посту.

Конечно, машину тотчас отправили в музей, и не только как техническую диковину. Машина занимала здание, размером с провинциальную электростанцию, а была не мощнее автомобильного мотора.

Теперь представьте, что все машины бессмертны. Что машины не изнашиваются, не разрушаются, как стареют и умирают люди, и что все машины, какие только строили в этом мире, преспокойно продолжают жить на земле.

Что бы тут творилось!

Городские площади запрудили бы кареты, запряженные цугом, римские колесницы, первобытные саночки-волокуши. Среди окриков возниц и хлопания бичей верещали бы смердящие автомобильчики, похожие на экипажи, от которых сбежала лошадь, оскорбленно урчали бы новейшие лакированные автомобили На железной дорсне обтекаемый сверхпаровоз в нетерпении бил бы парами, ожидая, пока откроют семафор. Это занял перегон паровозик с длинной трубой, вылезающей из-под котла и изогнутой, как верблюжья шея. Он с достоинством тащит за собою состав, похожий на очередь из извозчичьих пролеток. И смех, и горе!

Но, наверное, люди не допустили бы такой кутерьмы, сами пошли бы с ломами наперевес и разбили бы старинные постылые машины, пустили бы их в переплавку

Можно сделать машину из самой прочной стали, и все-таки она состарится и умрет много быстрее, чем человек. Старость и гибель ее не в том, что проржавел металл, износились суставы, разболтались соединения, а в том, что состарилось ее устройство, ее конструкция, состарилось и утратило жизненный смысл. Как говорят, машина "морально" устарела, изношена "морально".

Бывает, всего лишь год летает боевой самолет и лет пять еще может пролетать - конструкция выдержит, а его уже надо хоронить заживо Он выглячит, как рыцарь в старинных доспехах в сегодняшнем бою. Они тяжелы, они неудобны, и главное - враг давно открыл их уязвимые места. Вот и решайте: нужны ли нам вечные машины?

Не всякая техническая выдумка имеет право называться изобретением.

Изобрегением будет лишь та, которая нова, полезна и технически осуществима


Главная    Академия    Секрет изобретателя-3