О мировоззренческом значении ЖСТЛ Часть 1

О мировоззренческом значении ЖСТЛ

© Ключ В.Е.

Часть первая

 

Я благодарен А.В. Кудрявцеву за то, что он разместил на своем сайте несколько моих статей. Но в связи со странной (мягко говоря) реакцией ряда читателей на эти статьи, считаю целесообразным свою новую для сайта статью предварить следующим замечанием.

Мне представляется, что многие из постоянных посетителей сайта Методолог рассматривают его просто как место для проведения досуга в кругу приятелей-неприятелей, иными словами, просто как некую посиделку-развлекаловку. Я же рассматриваю этот сайт, как одну из тех немногих общих площадок-мест (если хотите, трибуну), которые пригодны для обсуждения наболевших тризовских проблем. Поэтому в посылаемых на этот сайт своих статьях я, всерьез размышляя о путях развития такой теории, как ТРИЗ, ориентируюсь на тех людей, которые по-настоящему озабочены развитием этой теории и тоже готовы всерьез это обсуждать. И будучи так настроены, они не придираются к форме и к манере изложения, не брезгливо отворачиваются и изображают позывы к рвоте в случае, если что-то им не нравится или кажется сложным для понимания, а неторопливо и многократно вдумываются в публикуемый текст, выискивая в нем новые для себя суждения и смыслы. И я уверен, что такой их труд сторицей окупится приобретаемым при таком чтении новым знанием. В то же время я отдаю себе отчет в том, что рассказываемое мною не есть истина в конечной инстанции и потому я готов выслушивать возражения и вести дискуссию, но возражения и дискуссии по существу, а не бабские шушуканья и анекдоты.

Вот и в данной статье, размышляя о значимости ЖСТЛ, я продолжаю эту свою линию.

 

Для начала поясню причины, побудившие меня взяться за такую тему.

Начну с того, что я не очень-то уверен в том, что все посетители сайта Методолог знакомы с той аббревиатурой, что использована в заголовке статьи – «ЖСТЛ». Да и среди тех посетителей сайта, кто считает себя тризовцем, наверняка есть прослойка тех, кто о таком разделе тризовской теории, как жизненная стратегия творческой личности (ЖСТЛ), лишь что-то слышал, но всерьез его не изучал.

Больше того, и среди тех тризовцев, кто неплохо знаком с ЖСТЛ, я встречал и таких, кто считает этот раздел не имеющим серьезного для ТРИЗа значения, считает это направление тризовского поиска лишь неким старческим чудачеством основателя ТРИЗа Г.С. Альтшуллера (далее Г.С.). И потому они считают совсем не обязательным включать в состав учебных курсов по теории решения изобретательских задач (учебных курсов по ТРИЗу) изучение такого ее раздела, как ЖСТЛ.

Да и на сайте Методолог, при всей широте затрагиваемых на нем тризовских тем, я что-то не припомню, чтобы эта тематика напрямую и всерьез затрагивалась.

А может быть так и надо? Зачем тризовцам-теоретикам отвлекаться на какие-то экивоки как по поводу смысла жизни творческого человека, так и по поводу того, почему эта тема так занимала Г.С. в последние годы его жизни?

 

Так вот, я придерживаюсь противоположной точки зрения. Я считаю, что именно эта тематика, точнее, тот круг тем-проблем, который возникает при ее рассмотрении-исследовании – один из тех, очень немногих, тематических и проблемных «узлов», разработка-исследование которых и позволяет ТРИЗу удерживаться и развиваться:

  • не как рядовой научно-практической частности,
  • не как некой достаточно удачной методики, лишь помогающей изобретать,

а как одному из общеметодологических (т.е. как одному из самых базовых-фундаментальных, общенаучных-общемировоззренческих!) направлений познающего поиска человечества.

Про то, в чем именно мне видится фундаментальность ТРИЗа (фундаментальность этого, основанного Г.С., направления познания) я уже не раз на сайте говорил (в частности говорил я об этом и в своей последней статье «О концептуальных основах учебника по изобретательству»[1]). Причем, не раз говорил об этом:

  • и потому, что такое понимание ТРИЗа как бы не замечается многими тризовцами,
  • и потому, что, на мой взгляд, нынешним тризовским изысканиям (нынешним поискам тризовских теоретиков) присуща, к сожалению, излишняя приземленность и мелкотемье.

К слову, там же я обсуждал и те социальные причины-факторы, которые к этому мелкотемью тризовцев подталкивают. А здесь и сейчас я еще добавлю к там сказанному, что эти же факторы приводят и к пренебрежительному отношению к ЖСТЛ.

 

Вот из-за каких обстоятельств я поставил себе задачей в этой своей статье пояснить (в меру своих сил) общемировоззренческую (а точнее: и общенаучную и общечеловеческую) значимость:

  • и той проблематики, что рассматривается в таком разделе ТРИЗа, как ЖСТЛ,
  • и тех результатов, что уже там получены.

Причем, поведу я разговор об этом, адресуясь преимущественно к тем читателям, которые все-таки достаточно хорошо знакомы с ЖСТЛ[2], и потому им не надо подробно пересказывать описание этого направления, проделанное самим Г.С.

 

Для начала напомню, как появилось-породилось это направление тризовских исследований (это позволит мне сразу затронуть целый ряд моментов, имеющих прямое отношение к обсуждаемому в данной статье вопросу).

 

Когда Г.С. и первые его последователи стали вести семинары по обучению ТРИЗу, они столкнулись с тем, что даже среди тех, кто не только «прошел» эти семинары, но, к тому же, успешно усвоил уже разработанные (к тому времени) тризовские методики (т.е. приобрел соответствующие изобретательские умения), даже среди них далеко не все надолго сохраняли интенцию на творчество. Иными словами, по ходу анализа результативности таких семинаров обнаружилось, что одного овладения изобретательскими технологиями оказывается далеко недостаточно для того, чтобы и стать и оставаться на протяжении своей последующей жизни человеком творческим.

Эта особенность (в чем-то неожиданная для преподавателей ТРИЗа) не являлась, вроде бы, проблемой собственно предмета обучения (т.е. ТРИЗа), поскольку она была далеко за пределами посягательств этой теории (в ее тогдашнем состоянии). И потому, хотя она для преподавателей ТРИЗа и была неприятной, но на нее можно было бы и не обращать внимания. Ведь, что могли, преподаватели делали, теорию и приемы ее практического применения как можно лучше преподавали.

Но так поступать можно было бы кому-то другому, но не Г.С. Почему?

 

Во-первых, надо учитывать особенности характера Г.С., точнее, следует учитывать то, что именно двигало Г.С. в его стремлении-дерзании создать ТРИЗ. Мне об этом стоит сразу же сказать. Стоит сразу же сказать хотя бы потому, что понимание этого дает нам подсказку и к тому вопросу, кому именно, какой когорте людей творческих такая стратегия, как ЖСТЛ, скорее всего адресована.

Так вот, говоря про особенности характера Г.С., следует учитывать то, что он принадлежит к особому типу натур. Людей такого склада трудно охарактеризовать каким-то одним, уже общепринятым, понятием-представлением. Чтобы пояснить их особенности, я сейчас приведу несколько известных из литературы попыток определения-характеристики людей такого рода-типа.

В образовательной сфере социума таких людей часто называют Учителями с большой буквы.

В художественной литературе и в публицистике таких людей в свое время называли властителями дум.

Согласно Л. Гумилеву, плодотворно исследовавшему движущие силы этносов (длительных людских сожитий, человеческих социумов), люди такого типа – пассионарии (и он в своих произведениях дает определение того, в чем их, таких людей, характерные особенности).

Встречается в литературе и такое их обозначение, как прогрессоры (при таком их обозначении привлекается для характеристики таких людей то облако смыслов, которое было наработано применительно к этому слову-термину в ряде произведений братьев Стругацких).

Наконец, некоторые исследователи социума, его движущих сил, пытаются людей такого склада-вида охарактеризовать, как таких социальных инженеров, которые стремятся сделать людей (да и все человечество) совершеннее.

Каждое из таких определений, если обратиться к людям, подобным, Г.С., характеризует их не полно (кроме, пожалуй, понятия «пассионарности»). К примеру, Г.С. был: и замечательным ученым, занятым исследованием особенностей творчества, и педагогом-новатором, и инженером-изобретателем, и прекрасным писателем.

Но я не буду сейчас заниматься поиском более полных определений-характеристик таких людей, а, опираясь на все приведенные выше определения и имея в виду нашу тему, только подчеркну, что людьми-творцами такого типа движет стремление куда более широкое и человечески значимое, чем просто научный, или просто педагогический (и т.п.) интерес[3]. К примеру, тому же Г.С. было далеко недостаточно просто исследовать особенности такого явления-качества, свойственного людям, как творчество-изобретательство, он ставил себе куда более сложную задачу-проблему, а именно, он ставил себе задачей:

  • исследуя особенности процессов творения-творчества,
  • во-первых, создать такие методики, такие мыслительные технологии, которые могут повышать творческие потенции людей,
  • а во-вторых, внедрять эти методики-технологии в систему общего образования с целью сделать всех(!) людей людьми творческими (для чего понадобилось разрабатывать и особую, тризовскую, педагогику!).

 

***

ЗАМЕЧАНИЕ

К слову, Г.С. достаточно рано стал понимать:

  • и громадность-значимость подобной задачи (на всю жизнь!),
  • и ее необычайную сложность.

Я часто вспоминаю его рассказ (на его пензенском семинаре, во время моего там обучения) об этом переломном моменте его жизни, в частности, его рассказ о том, как он всю ночь бродил по пустынным улицам, понимая, какой выбор им уже сделан и все больше осознавая, какую тяжелейшую ношу он на себя этим своим выбором взваливает, на какие тяжелейшие испытания он себя этим выбором обрекает.

Вдобавок, мы, его слушатели, сами были из того же времени и потому понимали (без всяких намеков с его стороны), что эта тяжесть еще во много крат умножалась особенностями того (советского) времени, времени для людей творческих темного и жестокого, беспощадного к любому инакомыслию.

… До сих пор, вспоминая этот его рассказ и представляя то, какова должна быть воля и решимость у человека, поставившего перед собой такую невероятно трудную цель (такую «ДЦ!»), у меня мурашки бегут по телу.

***

 

Так вот, поставив перед собой такую сложнейшую цель-задачу (способствовать тому, чтобы все люди становились творцами), Г.С. не мог оставаться равнодушным и к тому обнаруженному явлению, когда вроде бы уже творчески настроенный (и, к тому же, оснащенный мыслительными средствами творения-творчества) человек теряет, по каким-то причинам, интерес к творчеству. Не желая мириться с таким явлением, он включил и этот проблемный аспект в круг своих размышлений-исследований.

 

Теперь обратим внимание на то (и это – во-вторых), что в решении Г.С. заняться такой темой-проблемой (буду для краткости дальше ее называть «проблемой творческой неустойчивости людей»), сыграл свою роль еще один фактор, на котором тоже необходимо остановиться.

С этим фактором мы разберемся, если ответим на вопрос о том, почему Г.С.:

  • не только обратил внимание на эту особенность обучаемых (на последующую творческую их «неустойчивость»),
  • не только стал ее (точнее, поиск путей борьбы с творческой неустойчивостью) рассматривать, как проблему-задачу, требующую своего разрешения,
  • но и стал рассматривать ее, как проблему, входящую в круг проблем, исследуемых и решаемых именно в теории решения изобретательских задач (в ТРИЗе)[4].

А ответ на этот вопрос такой. Дело в том, что Г.С. изначально понимал такое особое, не сводимое к другим, понятие, как изобретение:

  • не в узком его смысле,
  • а в смысле «широком»,

а именно, он понимал изобретение, не только как такую новую придумку, которая имеет отношение исключительно к миру вещной техники (т.е. не только как новацию, относимую исключительно к устроению технических изделий, а также к их функционированию, использованию и пр.), а понимал изобретение, как новую придумку в любом виде деятельности (недаром занимался он технологиями творчества даже в области «чистого» фантазирования).

Вот такое (т.е. широкое) понимание изобретения и толкало Г.С. к тому выводу, логически выводимому, что поиск путей-технологий решения и таких проблем (проблем уже скорее педагогического и воспитательного характера), как «творческая неустойчивость» (точнее, как поиск путей-способов «борьбы» с творческой неустойчивостью) тоже входит в круг проблем, относимых к ТРИЗу.

Сейчас попробую это свое утверждение (о «широком» толковании Г.С.: и изобретения, и ТРИЗа) подкрепить аргументами.

 

Первый аргумент. Вообще-то, для доказательства такого (т.е. широкого) понимания-толкования Г.С. того круга проблем, что такой теорией, как ТРИЗ, исследуется-охватывается, мне достаточно сослаться на одно из последних выступлений Г.С., а именно, на его выступление на сессии ассоциации ТРИЗ в 1991 г. (см. об этой сессии журнал ТРИЗ том 1, №.2, 1991 г.). Там Г.С., обсуждая будущее ТРИЗа (пути ее развития), говорил об этом прямо, без обиняков.

 

***

ЗАМЕЧАНИЕ

Раз уж я сослался на это выступление Г.С., то хотел бы, вдобавок, обратить внимание читателей на такую особенность именно этой, состоявшейся в переломный момент российской истории, сессии сторонников ТРИЗа.

Все ее участники прекрасно понимали:

  • и, так сказать, переломность этого исторического момента как для жизни страны, так и для ТРИЗа и для тризовцев,
  • и то, что перед ТРИЗом (точнее, перед приверженцами этой теории) открывается масса новых возможностей.

И поэтому на сессии очень остро встал вопрос о выборе (задании) направлений как деятельности тризовцев, так и будущего развития ТРИЗа.

И я прошу читателей (это нам тоже пригодится в последующем разговоре и про ЖСТЛ, и про такую часть ЖСТЛ, как проблема выбора людьми ДЦ) достать этот номер журнала и сравнить:

  • видение направлений будущего развития тризовского движения, прорисованное на этой сессии Б. Злотиным,
  • и видение этого, прорисованное там же Г.С.

Прошу сравнить между собой их видение потому, что такое сравнение дает большую пищу каждому из нас для размышлений: и о проблематике ЖСТЛ, и о ДЦ, и о собственной жизни, и о том, что есть стратегия, а что есть тактика[5].

***

 

Второй аргумент, подтверждающий то, что Г.С. понимал изобретение (отсюда и ТРИЗ) куда более широко, чем многие его последователи (и это его понимание послужило одним из побудительных мотивов заняться ему проблемой «творческой неустойчивости» людей), заключается в следующем.

Давайте вспомним известные всем тризовцам градации изобретательского творчества (градации, введенные самим Г.С.!), в том числе, вспомним про то, что в качестве пятого (самого высшего!) творческого (в смысле: самого новаторского-пионерского) уровня делаемых (творимых) людьми изобретений стоит такой, как открытие. Так вот, введение Г.С. в градации изобретательского творчества в качестве высшего уровня изобретений открытия подтверждает мной сказанное.

Я понимаю, что этот мой аргумент может показаться притянутым за уши, и потому он требует пояснения (начиная с того, что же продуктивно понимать под открытием и т.д.). Но обстоятельное пояснение (с позиций методологии системного подхода) того, как увязаны между собой:

  • открытие, как высший уровень изобретательского творчества, с одной стороны,
  • и «широкое» понимание того, что есть изобретение, с другой,

увел бы нас далеко от заданной в статье темы. В то же время, нельзя обойтись и без пояснения. Поэтому пояснение я сейчас приведу, но оно будет очень «телеграфным».

 

Открытие (кем-то чего-то) подразумевает:

  • не только обнаружение (так сказать, первоначальное восчувствование) кем-то явления, до того неизвестного (никем еще не восчувствованного и не описанного),
  • иными словами, не только обнаружение-восчувствование какой-то непонятки, затруднения,
  • но(!) и его (этой непонятки) более или менее понятное-убедительное (не только для себя, но и для других людей) описание (иначе и он сам это выбросит из «головы», и другие его слушать не будут).

А для создания понятного (для других!) описания обнаруженной непонятки (да и чтобы для себя что-то о ней уяснить):

  • надо привлечь (придумать!) те или иные объясняющие: либо аналогии (некие подобия с чем-то уже известным), либо ассоциации (некие метафорические привязки) и т.п.,
  • иными словами, надо придумать(!) те или смысловые связности-сцепленности обнаруженной непонятки с чем-то таким, что нам уже понятно-объяснено,

т.е. надо это самое описание непонятки изобрести (придумать-сочинить)!

При этом я понимаю, что первичное описание только что открытого (т.е. до того нам неизвестного) явления как косного, так и живого мира, назвать изобретением нам как-то не с руки, ибо тут обязательно требуются какие-то оговорки. Но я при этом понимаю еще и другое. Скажем, если речь идет:

  • про формулирование некой новой теоремы, а также про ее доказательство,
  • или про создание новой педагогической методики (да и целой доктрины),
  • или про создание некой новой технологии размышлений,
  • или про создание-описание некой стратегии нашего движения в познании и деятельности,
  • или про уже не первичное описание, а про понятийно-логическое объяснение открытого явления (скажем, если речь идет про описание его механизма, про создание объясняющей это явление теории и т.п.), –

что тогда? Разве не вправе мы без всяких оговорок:

  • и называть все это подлинными и самыми-самыми творческими изобретениями,
  • и включать поиск-разработку путей-технологий(!) подобного творения-творчества (подобного изобретательства) в состав ТРИЗа?

 

Итак, резюмирую.

Первое. От того, как мы трактуем то, что же это такое – изобретение, зависит наше понимание той проблематики, которая охватывается такой теорией и таким направлением познающего поиска, как ТРИЗ.

Второе. Решение Г.С. включить в круг именно тризовских проблем еще и данную проблему, было вызвано не только особенностями характера самого Г.С. (т.е. его принадлежностью к людям указанного выше «пассионарного» вида-типа), но это решение, к тому же, логически вытекало из понимания им специфики ТРИЗа, как такого направления познающего поиска, который занят познанием особенностей изобретательства (делания изобретений) во всех его видах.

К сожалению, эта точка зрения разделяется далеко не всеми тризовцами.

 

Теперь пойдем дальше. Г.С. не только «поставил-сформулировал» проблему творческой неустойчивости, но и нашел-наметил (изобрёл!) продуктивные пути ее решения. И я напоминаю, что основные результаты, полученные Г.С. на этом пути, были оформлены в виде очень драматического сценария, нам известного под именем «жизненная стратегия творческой личности» (ЖСТЛ).

Так вот, в данной статье моя задача:

  • не пересказывать собственно то, что писал Г.С. о ЖСТЛ,
  • и не реконструировать то, каков непосредственно (так сказать, «на самом деле») был ход размышлений Г.С.,

а показать мировоззренческое значение полученных Г.С. в этом направлении тризовских исследований результатов.

 

А показать значение полученных Г.С. результатов удается, если:

  • во-первых, найти ответ на вот такой интересный вопрос: а каким именно образом-путем (каким Методом) решал Г.С. эту проблему (проблему поиска путей-способов повышения «творческой устойчивости» людей),
  • а во-вторых, сравнить придуманный («изобретенный») Г.С. путь-способ с тем, как такие пути искали и что при этом находили другие исследователи.

 

Остальную часть данной статьи я ответом на эти вопросы и буду заниматься.

 

Вообще-то говоря, вопросы, которые так мучали Г.С. в свое время (это: и вопрос о том, как искать пути-методы сохранения и повышения «творческой настроенности» людей, и вопрос о том, как наиболее продуктивно подходить к анализу того, а что же такое собственно творчество, и т.д.), относятся к вопросам общеметодологического плана. И если так (т.е. с позиций общеметодологических, а точнее, с позиций методологии системного подхода) на них посмотреть, то здесь (т.е. при поиске ответа на эти вопросы) следует (необходимо для полноты и продуктивности анализа) учитывать наличие двух различающихся между собой аналитических (методологических) «аспектов».

 

Один методолого-аналитический аспект более, так сказать, «приземленный». При разговоре об этом аспекте применительно к теме данной статьи, имеется в виду поиск (выяснение-анализ) той мыслительной конкретики (тех мыслительных технологий, тех логик), с помощью которых ищутся (и находились Г.С.) пути решения проблемы «творческой неустойчивости».

 

А второй методолого-аналитический аспект – куда более общего (так сказать, «горнева», т.е. философско-мировоззренческого) характера. Применительно к данной статье это – речь о том, какие самые исходные соображения-принципы (исходные постулаты, основания) выбираются (и выбирались Г.С.) для разрешения поставленной проблемы.

 

Но так (т.е. «системно-общеметодологически») все эта проблематика видится сегодня. Ну а во времена Г.С. все было куда более темно, неясно и запутано.

И, повторяю, я не ставлю себе задачей восстановить то, как именно (как конкретно-исторически) продвигались размышления Г.С. при решении им проблемы «творческой неустойчивости». Я лишь буду судить о ходе размышлений Г.С., исходя:

  • как из того, что было «до того»,
  • так и того, к чему Г.С. «пришел».

Причем, буду говорить об этом, различая указанные чуть выше два аналитических аспекта (т.е. буду говорить о них по отдельности). Так будет проще.

 

Начну я с объяснения особенностей той мыслительной технологии, которая была выбрана Г.С.[6] для разрешения проблемы «творческой неустойчивости» (к слову, технологии пионерской, до того не имевшейся в арсенале исследователей творчества).

Рассматривая особенности этой альтшуллеровской мыслительной технологии уже из нынешнего времени, можно очень коротко о ней сказать так: Г.С. воспользовался для разрешения проблемы творческой неустойчивости людей той технологией, которая уже была до этого создана им самим и им же успешно апробирована при создании таких тризовских инструментов (мыслительных машинок) повышения эффективности творения-творчества, как приемы-стандарты и АРИЗ. Но такой мой ответ – ответ в чем-то лукавый. А лукавый он потому, что подробный анализ того, в чем именно заключаются сущностные (методологические) особенности технологии «изготовления-сочинения» как АРИЗа, так и приемов-стандартов, до сих пор тризовцами основательно не проделан[7].

И хотя сам по себе этот вопрос – тоже очень интересный и важный, но, несмотря и на его большую и мировоззренческую и технологическую важность-значимость, я не буду на нем в этой статье подробно останавливаться. Не буду, во-первых, потому, что сам в нем глубоко не разобрался, а, во-вторых, в данной статье мной обсуждаются заходы и результаты, касающиеся, в основном, «второго» аналитического аспекта. Но пару слов и об этом все же скажу.

 

В новаторской тризовской технологии размышлений (тризовской технологии анализа и синтеза) следует отметить, на мой взгляд, две очень важные «решательские» идеи.

 

Одна решательская (технологическая) идея – идея общеметодологического обобщения. В чем она заключается? Это удобно пояснить на примере получения-изготовления таких тризовских инструментов анализа-синтеза, как приемы и стандарты разрешения ТП. Мы все помним, что в качестве исходного материала для «изготовления» (сочинения-изобретения) приемов и стандартов тризовскими аналитиками использовались те результаты изобретательской практики, которые накоплены в патентном фонде. Мы также помним, что в каждом из патентов четко сформулированы:

  • как начальные условия (исходные реалии) размышлений (а, говоря точнее, сформулированы исходные затруднения-минусы, которые следует данным изобретением ликвидировать-разрешить),
  • так и итоги-результаты таких размышлений (т.е. те технические решения, которые успешно разрешают исходные затруднения-минусы).

Так вот, путем методологического(!) анализа-синтеза (т.е. анализа-синтеза, направленного на поиск ответов на вопросы: «как?», «каким путем?») тризовскими исследователями ищутся (на материале патентного фонда) такие типовые и эффективные ходы-приемы (типовые правила, «логики») размышлений, которые позволяют успешно «разрешать» изобретательские затруднения того или иного класса. Вот эта идея (такой путь-способ) была использована Г.С. и здесь, только в качестве эмпирического «материала» для обобщений здесь были использованы не патенты, а известные биографии людей общепризнанно-творческих.

 

Ну, а вторая решательская (технологическая) идея – это идея, так сказать, алгоритмизации нашего изобретательского активничания, а конкретнее, это – идея пошагового описания эффективного (т.е. гарантирующего успешность) пути достижения изобретательской цели. Ее пояснять, думается, не надо (поскольку всем нам известна такая реализация этой идеи, как АРИЗ).

 

На уже сказанном разговор по поводу и особенностей, и «познающей» (общеметодологической) значимости тех мыслительных техник-технологий (логик), которые были найдены и использованы Г.С., я обрываю, чтобы чуть обстоятельнее остановиться на втором аналитическом аспекте, включая сюда:

  • как анализ той совокупности обстоятельств, которая «окружала» и «заполняла» Г.С. при поиске им путей (Метода) решения проблемы «творческой неустойчивости»,
  • так и анализ того, что же из себя представляют те мировоззренческие (обще философские и обще методологические) основания, которые были выбраны (использованы) Г.С. для решения этой проблемы.

 

Говоря о той совокупности обстоятельств, что окружала и «заполняла» Г.С., я имею в виду ту совокупность знаний, которая имела место в те времена, причем, имею в виду:

  • как совокупность знаний относительно такого необычайно сложного феномена-явления-объекта, как Человек,
  • так и совокупность знаний относительно такой особенности этих объектов (людей), как их способность творить.

 

Так вот, литературы по всему этому кругу знаний к тому времени было уже огромное количество. Там содержались разнообразнейшие спекуляции (объяснения-описания) как по поводу сущностных особенностей людей, так и по поводу особенностей процессов творения-творчества, им присущих.

Очень кратко охарактеризовывая это разнообразие с методологических позиций, можно сказать, что известные к тому времени объяснения-описания отличались друг от друга:

  • и масштабомгоризонтами») рассмотрения,
  • и теми исходными принципами-постулатами, которые клались авторами в основу своих рассуждений,
  • и теми решательскими методами-способами, которые авторами при этом использовались.

И Г.С. надо было не просто сориентироваться во всем этом, но и что-то для себя выбрать в качестве той «печки», от которой надо (от которой продуктивно) «плясать». Ну, а если ничего не подходит, то надо было эту «печку» самому придумать-изобрести.

 

Для начала посмотрим, какой масштаб рассмотрения проблемы творческой неустойчивости был выбран Г.С. Ведь масштабы рассмотрения проблем (любых) могут быть разные.

Вспомним про СО (про системный оператор)[8]. Согласно СО, можно рассматривать некую проблему:

  • и на уровне ее самой (на уровне «С.»),
  • и на уровне ее «НС», и т.д.

Причем, и на каждом из таких масштабов можно использовать-применять разные «заходы-пути». Чуть это поясню.

Выбирая масштаб «С.», можно было бы проблему творческой неустойчивости свести, скажем, к поиску путей поддержания так называемого «вдохновения» (благодаря которому, согласно уже известной к тому времени и многочисленной литературе, творение-творчество, собственно, и происходит-случается).

Или (оставаясь по-прежнему на уровне «С.»), можно было бы воспользоваться таким (любимым всеми теми психологами, которые заняты исследованием творения-творчества) понятием, как «озарение», и здесь что-то искать, и т.д.

Но все подобные традиционные заходы Г.С. не устраивали. Так можно уверенно говорить, исходя из многочисленных критических высказываний Г.С. как по поводу чисто психологических, так и по поводу иных традиционных направлений исследований такого феномена, как творение-творчество.

Почему все это Г.С. не устраивало?

 

Как я понимаю, все это Г.С. не устраивало:

  • и в виду, так сказать, теистичности таких заходов (ведь если все это (те же: вдохновение, озарение и пр.) – от Бога (как традиционно это трактуется), то тогда от нас все это не зависит),
  • и в виду (при попытках придать всем подобным заходам «светскость») их абстрактного и одновременно излишне «частного» характера (точнее, в виду их: и не фундаментальности-комплексности, и оторванности от деятельности), и т.д. (что, конечно же, не исключало понимание Г.С. полезности исследований-теоретизирования и в этой области).

К тому же, Г.С. уже был к тому времени убежден в продуктивности совсем иного (совсем тогда нового) пути познающего поиска, а именно:

  • пути-метода системно-методологического,
  • пути-метода, пусть еще только и складывающегося, но уже доказавшего (при создании на этом пути таких инструментов ТРИЗа, как приемы и стандарты, АРИЗ и т.д.) свою продуктивность.

Все эти обстоятельства и привели Г.С. к решению:

  • не ковыряться в тех частностях, от которых, вроде бы, зависит творческая устойчивость-неустойчивость того или иного человека-индивида,
  • а рассматривать куда более масштабно,
  • а именно, рассматривать такой феномен, как активничающий и творящий человек-индивид, целиком(!), причем, рассматривать его не только целостно, но и сущностно.

 

***

ЗАМЕЧАНИЕ

А что означает подходить к анализу-описанию людей (Человека) целостно и сущностно? И вообще, нужно ли ломать над этим голову?

Дело тут в том, что просто отмахнуться от таких вопросов – людям не удается, ибо вопросы такого рода имеют колоссальное для человечества значение.

Для пояснения этой их колоссальной значимости, достаточно вспомнить К. Ясперса, первым из философов обратившего внимание на то, что такой вид живого, как Homo sapiens, собственно и стал человечеством лишь после того, как его представители развились (духовно «доросли» в череде смертных поколений) до того, что стали задаваться вопросами:

  • а что такое человек (причем, не только как живая особь-особость, но и как субъект, т.е. как волеющая и активничающая-своевольничающая якость-самость)?
  • в чем суть человеческая?
  • и т.д., и т.п.

В то же самое время, задаваясь такими (т.е. рефлексивными, осмысляющими) вопросами, мы оказываемся в кругу огромного комплекса сложностей-непоняток, относимых (в виду их мировоззренческо-субъектной специфики) к «вечным» проблемам (т.е. относимых к проблемам, на которые у человечества никогда не будет ответов «окончательных»).

Но не буду пока влезать глубже в подобную проблематику, просто зафиксирую, что люди:

  • не только когда-то начали задаваться такими вопросами,
  • не только отвечают на такие вопросы до сих пор,
  • но и будут этим заниматься всегда,

 этим своим непрерывным познающим поиском углубляя и обогащая свое понимание себя, своей особой сути-сущности.

***

 

Как видим, Г.С. таким своим выбором вроде бы еще больше усложнил себе задачу, поскольку решился размышлять о проблеме творческой неустойчивости в рамках еще куда более сложной проблематики.

Но зато это дало ему возможность: с одной стороны, удерживаться на самом-самом гуманистическом острие человеческих посягательств, а с другой стороны, уйти из области холостых спекуляций, оперирующих с такими абстрактными понятиями, как озарение, инсайт, вдохновение.

Уйти от этого, чтобы обратиться к исследованию особенностей не каких-то абстрактных мыслимостей, а объектов реальных и плотских – людей. Ведь такие плотские («телесные») объекты, как люди творческие и творящие, можно непосредственно наблюдать. Больше того, их можно научно исследовать, в частности, с ними можно «экспериментально» взаимодействовать (в том числе, проверяя и то, насколько успешны найденные способы-пути повышения их творческой устойчивости).

 

Поговорим теперь чуть подробнее не о преимуществах, а о сложностях размышлений (сложностях теоретизирования), возникших у Г.С. при выбранном им масштабе рассмотрения проблемы творческой неустойчивости людей.

Прежде всего, сложность для него состояла в том, что в области знаний о том, что есть человек, тоже наличествовало к тому времени множество:

  • и разноречивых «оснований», на которых строится исследование,
  • и разных способов-путей-направлений исследования,
  • и добытых с их помощью «объяснений-описаний» сути человеческой.

Так что и здесь ему необходимо было опять делать выбор. И этот выбор, на первый взгляд, был очень нелегкий, поскольку у каждой из многочисленных школ-направлений были свои привлекательные моменты и свои впечатляющие результаты.

Но выбор был не легким для Г.С. только на первый взгляд. А если разбираться основательнее, то с такого рода выбором особых проблем для Г.С., мне кажется, не было. Попробую это показать.

Во-первых, как человека светского, Г.С. не устраивал заход на решение этой проблематики из религиозно-теистических оснований.

Во-вторых, у него уже был большой опыт описания особенностей человека творческого художественным методом (в его художественных произведениях). И по ходу этого его опыта (такой его «практики») наверняка у Г.С. накопились и продуктивные теоретические (т.е. понятийно-логические) соображения по поводу того, что же позволяет человеку быть творчески стойким, «держать удар».

В-третьих, как я уже упоминал, разнообразные психологические, да и философские теоретические построения, посвященные, так сказать, природе человека (точнее, психологические и философские теоретические построения касательно всего того, что мы называем подлинно человечным-человеческим, душевно-духовным) Г.С. не устраивали своим не деятельностным и излишне абстрактным характером. Ему было понятно, что надо идти в решении этой проблемы новым путем, путем и методологическим и деятельностным.

 

Так что основная сложность для Г.С. была не собственно с выбором (ему было понятно, что выбирать не из чего, надо искать что-то новое), а с самим осуществлением нового понятийно-логического (т.е. научно-теоретического, а не художественного) синтеза в области этой сложнейшей и «вечной» проблематики.

И я утверждаю, что и с этой сложностью ему удалось успешно справиться, найти продуктивный путь (ну, а про то, какими новыми мыслительными техниками он воспользовался при этом своем синтезе-творчестве, я выше уже говорил).

 

Я только что сказал, что Г.С. не только нашел-изобрел свой (тризовский!) путь в решении проблемы творческой неустойчивости, но и получил впечатляющие результаты. Все это так. Но в то же время, на вопрос, поставленный в заголовке данной статьи, а именно, на вопрос о значимости его результатов, ответить пока («пока», т.е. в опоре только на уже сказанное в статье) можно лишь так: вклад Г.С. в разрешении этой вечной проблематики заключается в создании ЖСТЛ. Но, так отвечая (т.е. отвечая очень лапидарно, бесхитростно и «в лоб»), мне наверняка не удастся переубедить тех, кто считает ЖСТЛ некой старческой блажью Г.С.

А чтобы аргументировано показать значимость полученных Г.С. результатов, мне все-таки придется более развернуто (а не так кратко, как это сделано выше):

  • пообсуждать те результаты, что были получены другими исследователями (при их размышлениях о сути человеческой)
  • и сравнить их с результатами, полученными Г.С.

 

При этом, чтобы не разворачивать данную статью в целую монографию (ведь тема-то очень сложная), я это обсуждение проделаю следующим образом.

Во-первых, я остановлюсь лишь на немногих характерных аспектах тех представлений-знаний, что вкладываются: и в понятие личность, и в другие понятия, назначение которых – ухватывать суть человеческую.

Во-вторых, и там буду вести речь (причем, с позиций системного подхода!) не о, так сказать, фактографии (т.е. будут вести речь не о том, кто, когда и что сказал о сути человеческой), а буду вести речь о характерных-ведущих смыслах этих знаний.

 

Начну я с того тезиса, что при разговоре о сути человеческой у всех исследователей не идет речь про собственно биологические особенности этого (т.е. Homo sapiens) вида живого. Речь идет о том, чем же таким особенным и исключительным (т.е. не присущим любым другим видам земного живого и уже над «чисто биологическим»!) обладает такой представитель земного живого, как Человек.

К слову, исследователи еще со времен античности стали придумывать и использовать (имея целью четкую фиксацию того факта, что речь идет именно про человеческие особенности людей, Человека) специальные категориальные понятия. К примеру, уже тогда для ухватывания именно человеческой, а не животной, ипостаси людей, использовали такое специальное понятие, как «лицо» («чело»). Много позже стало более употребительным использование для описания-объяснения (и олицетворения!) особой (т.е. чисто человеческой, а не животной) ипостаси людей такого понятия-категории, как личность.

Воспользовался этим понятием при разрешении проблемы творческой неустойчивости и Г.С. Поэтому мне придется (во избежание недоразумений и достижения взаимопонимания с читателями) специально остановиться на смыслах, вкладываемых в понятие личность.

 

Прежде всего, я обращаю внимание на то, что это понятие-представление – есть чистая умозрительность. Что я имею при этом в виду? Чтобы это понять, давайте сравним между собой те ограничения-запреты, которые действуют на нас при заполнении нами смыслами таких двух разных представлений (умозрительностей и понятий), как человек-индивид и личность.

 

Наполняя смыслами такое представление-понятие, как человек-индивид (т.е. не просто используя такое нарицательное имя, а уже рассуждая в рамках особой умозрительности с таким названием), мы не можем отвлечься от того, что речь при этом идет о множестве реальных (т.е. независимо от нашего чувствования-воображения существующих и телесных-вещественных) объектов, нарицаемых таким именем (человек, люди). И в силу этого, хотим мы этого или не хотим, но мы вынуждены наполнять такую умозрительность-понятие, как человек-индивид описанием таких типовых (т.е. единообразных для множества индивидов) особенностей-черт, посредством которых нам удается: и опознать и описать любого человека-индивида. Вот почему такое представление-понятие, как человек-индивид, как раз – не «чистая» умозрительность.

 

Другая ситуация с таким понятием-умозрением, как личность. Выстраивая это, достаточно «отвлеченное» от реалий, понятие (такую «чистую» мыслимость), мы поневоле отвлекаемся от той субстанциональной конкретики, которая присуща таким объектам, как люди. Ведь при таком выстраивании речь идет про описание-объяснение такой предельной абстракции (и непонятки), как наша (т.е. людей) особая, отличная от всего остального земного живого, суть-сущность.

 

А почему я на этот момент (на абстрактность-отвлеченность понятия личность) сразу обращаю внимание читателей? Чтобы предупредить о следующем. При таком отвлечении наших размышлений от реальности, т.е. когда это понятие:

  • отрывается от своей «вещественности» (от индивидов)
  • и начинает в наших размышлениях некое самостоятельное («в эмпиреях», в мысли-сознании) и существование, и «мыследействование»,

но одновременно при этом выступая:

  • уже не только как описание того, в чем суть человеческая,
  • но и как подлинное олицетворение(!) самого человека-индивида, –

в такой ситуации появляется в наших размышлениях-измышлениях куда больше, так сказать, произвола и «легкости-легкомысленности».

 

Собственно, это мы и наблюдаем. Чего только в понятие-представление личность в настоящее время людьми не впихивается!

 

Так вот, чтобы не запутаться в калейдоскопе разномасштабных смыслов, прицепленных сейчас к этому понятию, вспомним про СО и будем считать, что такое понятие, как личность, есть понятие самое «надсистемное» при разговорах о сути человеческой (при разговоре об особой, не сводимой к животной, ипостаси людей).

 

Хочу сейчас сказанное о назначении понятия личность еще немного пояснить.

 

Когда мы и строим и используем это понятие (т.е. когда говорим про личность, уже как про особый объект сознания), нам недостаточно понимать, что речь при этом идет о человеческих особенностях людей.

Мы должны еще учитывать следующее.

Мы должны еще понимать, что при этом речь не идет, скажем, о создании-придумывании некоего обобщенного (т.е. типового, единообразного) внешнего образа людей.

Не идет при этом речь и про психические особенности людей (про различные психотипы, про темпераменты и т.п.).

Речь идет совсем о другом. О чем же именно идет речь?

В религиозном христианском сознании это другое (суть человеческая) выражается с помощью рассуждений о той «божьей искре», что вложил в людей (в это свое «изделие-сотворение-тварь») Бог.

А в период новой и новейшей истории есть уже и масса рассуждений светского характера о том, что понимается под личностью. Так, в современной психологии есть специальное направление исследований, называющееся «теорией личности». И есть толстые книги, а также обширные курсы лекций ведущих учебных заведений мира, где излагаются результаты подобного рода исследований. Но мне не хочется погружаться основательно в анализ всего этого, хотя я и изучил много литературы подобного рода.

Не хочется потому, что хотя там есть множество замечательных (можно сказать гениальных) соображений (и по истории вопроса, и непосредственно по тому, что есть человек, и т.п.), но все это, строго говоря, основательной теорией – не является. Вернее, есть там множество интересных построений, часть из которых претендует быть «наи истинейшими» теориями, но все они – «растекаются-плавают», т.е. ни одно из них не представляет собой некое единое древо, имеющее, помимо «ветвей», еще и мощные общемировоззренческие и светские логические корни-основания.

К примеру, многочисленные психологические теории личности (собственно, как и вся психология), базируется на такой своей исходно-базовой категории, как поведение, а на этой категории (если ее принимать, как категорию самую базовую-исходную) далеко не уедешь в деле познания сути человеческой.

Ну, а если посмотреть на то, что предлагается в разнообразных психотехниках и на психологических тренингах (т.е. уже не в психологических теориях, а в психологических практиках), то мы увидим, что:

  • все это, хотя иногда и помогает некоторым обучаемым решать свои не только чисто психологические, но и личностные проблемы,
  • но в то же самое время оно представляет собой лишь ту или иную рецептуру, в слепую нащупанную.

 

Итак, зафиксируем следующее. Хотя такая категория (категориальное понятие), как личность, и является (по тому философско-мировоззренческому замыслу, что в нее заложен, тем самым, по своим функциям-назначению) продуктивной для теоретизирования (для теоретизирования по поводу того, что есть Человек, как особость и исключительность), но известные светские теоретические наработки, раскрывающие смыслы этой категории:

  • с одной стороны, не очень-то теоретически разработаны,
  • а с другой стороны, далеки от «инструментальности», т.е. ими «по жизни» не очень-то воспользуешься.

 

Да иначе и быть не могло, потому что:

  • теорию личности возможно построить лишь в рамках методологии системного подхода,
  • но ее не возможно построить ни в рамках какой-либо предметной науки (даже в рамках такой, на решение этих вопросов претендующей, как психология), ни в рамках традиционной философии.

 

Ну, а о том, что представляет собой методология системного подхода (составляющей чего является и ТРИЗ), причем методология, хотя сейчас и только складывающаяся, но уже доказавшая свою продуктивность (в том числе, и в развитии теории личности), я вел речь в своей статье о категории деятельность[9] (да и в других), так что не буду здесь повторяться. Только еще раз поясню то, как именно с позиций системного подхода видятся соотнесения между понятием-умозрительностью личность и такими особыми живыми объектами, как люди.

 

Соотнесения между понятием личность и особенностями такого реального объекта, как человек-индивид, видятся (с позиций методологии системного подхода) такими.

Первое. По ходу взросления каждого человеческого детеныша, в нем происходит (но происходит только в социуме, только в людской среде!) становление его человеческой сути, пусть и представленной при этом в нем индивидуализировано (у каждого по-своему).

Второе. Это же становление в индивиде его человеческой сути можно описывать (и осмысливать), используя понятие личность, а, говоря конкретнее:

  • можно описывать это, как личностное становление подрастающего индивида (в отличие от становления биологического),
  • и даже описывать это более фигурально (и поближе к теологам), а именно: как становление в подрастающем индивиде личности.

Ну, а каждого взрослого (ставшего-зрелого) индивида можно тогда (тоже фигурально) рассматривать, как личность во-плоти или как эмпирическую личность[10].

 

Но так (т.е. по-светски и рационально) видится категориальное понятие личность с позиций системного подхода. А с традиционных заходов это понятие понимается куда более теистически (чуть ли не синонимично таким теистическим понятиям, как душа, дух и пр.), тем самым, понимается: и куда более запутано и не продуктивно.

Непродуктивность существующих во времена Г.С. традиционных заходов прекрасно видел и сам Г.С., когда выбирал свой путь решения проблемы творческой неустойчивости.

Поэтому он, хотя и воспользовался категорией личность (а не такими категориями, тоже используемыми для описания людей, как индивид, персона, гражданин и пр.) в виду ее наибольшей (для разрешения проблемы творческой неустойчивости людей) продуктивности, но при этом он стал наполнять эту категорию деятельностными и методологическими смыслами, черпая материал для осмысления и описания сути человеческой (и заодно, для решения проблемы творческой неустойчивости) из описаний жизни выдающихся по своим творческим результатам людей.

 

К сожалению, большая часть размышлений Г.С. на эти темы осталась, так сказать, за кадром. И понятно, почему. Во-первых, они не имели (да тогда и не могли иметь) очень уж четкой понятийно-логической формы. Во-вторых, в тех своих результатах, которые нам представил Г.С. (вместе с И. Верткиным) в виде ЖСТЛ (т.е. уже в виде описания такой стратегии, следование которой позволяет человеку-творцу всю жизнь оставаться творцом), они (такие размышления) выглядели бы какими-то инородными включениями, сбивали бы с толку.

Все это так. Но из-за того, что в рамках описания собственно ЖСТЛ такие (т.е. надсистемно-фундаментальные) размышления о сути человеческой были «усечены», сама ЖСТЛ многими стала восприниматься, к великому сожалению, не всерьёз.

 

Вот почему, чтобы дальше продвинуться в рассказе: и о новизне подхода Г.С., и о мировоззренческом значении ЖСТЛ, мне придется восстановить то, что в используемом нами описании этого направления тризовских исследований было Г.С. сознательно усечено, но восстановить, так сказать, в современном его звучании.

 

Иными словами, чтобы подобраться поближе к разговору о значимости результатов Г.С. в области ЖСТЛ, мне придется сейчас пообсуждать ряд тем обще методологического характера, касающихся:

  • как смыслового содержания такого категориального понятия-мыслимости, как личность,
  • так и социальных (т.е. в социуме) ролей-функций этого представления-понятия.

Говоря о социальных ролях-функциях этого понятия, я имею в виду то, что это понятие (смыслы, в его рамках накапливаемые-развиваемые) выступают уже, не как просто некие смыслы, а как действующие факторы, как управляющие-направляющие людей регуляторы, причем они так выступают:

  • как в теоретическом анализе-синтезе,
  • так и «по жизни»» (т.е. уже как факторы, регулирующие-направляющие социальные отношения людей)[11].

 

Сразу предупреждаю, что такое (т.е. предварительное, до непосредственного разговора о значимости ЖСТЛ) обсуждение будет длинным и потому прошу читателей набраться терпения.

 

А пока имеет смысл зафиксировать более четко и кратко уже сказанное по поводу понятия личность.

Первое. С помощью понятия личность (с помощью такой умозрительности, такого мысленного, существующего лишь в нашем сознании, представления, транслируемого в социуме уже в виде особого понятия) осуществляется сборка (связывание в нечто единое-целое, в особое целостное умозрение, в некую, если хотите, особую теорию) всего того, что и описывает, и характеризует человечность-человеческое в любом человеке-индивиде. Иными словами, в личности, как понятии, осуществляется сборка в единое целое всего того, что выступает, как его (человека-индивида): и духовность, и душевность.

Таков замысел теоретиков, выстраивающих-конструирующих понятие личность, иными словами, таковы ее познавательные и «описательские» функции-назначения[12] (правда, этот замысел-назначение становятся понятными (четко усматриваемыми) лишь с позиций системного подхода!).

А раз появившись, это понятие (тем самым, и наше понимание нас самих!!) по ходу познающего поиска человечества обогащается разнообразными смыслами, полученными (вспомним про СО!):

  • как при восхождении размышлений людей от общего к конкретному,
  • так и при восхождении размышлений от конкретного к общему,
  • а так же при сопоставлении этого понятия с другими понятиями той же масштабности-общности.

 

 ***

К слову, а есть ли еще что-то, с чем сравнивать личность, как понятие, т.е. есть ли еще мыслимости-понятия:

  • и того же смыслового плана,
  • и той же (т.е. «наивысшей») смысловой масштабности-общности?

Есть. К примеру, есть такое понятие самого общего плана, как субъект, а также есть такое понятие, тоже самого общего плана, как разумное существо. И читатель может сам поразмышлять про их смысловые: и сходства и различия.

***

 

Второе. Личность, уже как сформулированное-описанное (тем самым, наполненное смыслами) понятие, играет большую роль (выступает, как действующий фактор, как некая сила!), причем она так выступает:

  • не только в разнообразном теоретическом анализе-синтезе,
  • но и в социальной практике.

 

О том, какова роль этого представления-понятия, как действующего фактора в теоретизировании и в практической деятельности, речь пойдет ближе к концу статьи, а пока поговорим о путях-способах развертывания смыслов этого представления-понятия (т.е. личности), тем самым, поговорим о путях-способах развития этого понятия.

 

А зачем вообще его смыслово развертывать-развивать?

Смысловое развертывание этого понятия происходит не только из-за нашей любознательности-пытливости. Тут дело еще вот в чем. Будучи самым над-надсистемным (самым исходно родовым!) понятием, личность задается-описывается исследователями-теоретиками очень уж общо-абстрактно (а иначе и не задашь!). А вот когда мы начинаем это понятие-мыслимость использовать (в разрешении своих проблем), т.е. когда личность выступает уже в качестве нашего (в наших размышлениях) и аналитического и регулирующего-направляющего инструмента-орудия, мы вынуждены эти родовые смыслы как-то разворачивать-конкретизировать.

И я напоминаю (вспомните про СО!), что это разворачивание (обогащение смыслами) происходит:

  • и через сопоставление с другими понятия той же общности,
  • и через родо-видовой анализ (т.е. через выстраивание таких (более конкретных!) понятий, которые представляют собой те или иные виды-разновидности родового понятия личность)[13],
  • а также через системное описание устроения этого сложнейшего по своим смыслам понятия (причем, устроение в таком заходе рассматривается, как та или иная совокупность-связность (т.е. как система) личностных черт).

Но так это видится-понимается с позиций системно-общеметодологических. А многие авторы не очень-то методологически грамотны. К примеру, для некоторых авторов синонимичны (не различаемы):

  • собственно конкретный человек-индивид во плоти
  • и такой мыслительный инструмент, его особенности описывающий-анализирующий, как личность.

А еще большее число авторов не различают между собой:

  • отдельные личностные черты
  • и собственно личность, представляющую собой систематизированную и смыслово взаимосвязанную совокупность (систему) личностных черт-качеств[14].

К тому же, многие авторы при выстраивании классификаций и квалификаций того или иного множества индивидов (классификаций и квалификаций, делаемых в опоре на понятие личность):

  • с одной стороны, часто пренебрегают исходно-базовыми (родовыми) смыслами этой категории,
  • а с другой стороны, не считаются со спецификой решаемой (анализируемой с помощью понятия личность) проблематики.

И все такого рода методологические ошибки приводят к «затыкам» и путанице в теоретических рассуждениях.

 

Так вот, чтобы такие затыки не происходили и при чтении данной статьи, мне придется продолжить не очень-то развлекательный разговор о том, что представляют собой продуктивные подходы к смысловому развертыванию понятия личность.

И этот разговор, причем, предупреждаю:

  • разговор не простой, требующий большого умственного напряжения,
  • разговор про то самое, о чем в свое время размышлял Г.С., но что сознательно не включил в описание ЖСТЛ в виду его «академичности», –

этот разговор даст, наконец, возможность показать значимость результатов Г.С.

Построю я его следующим образом.

Сначала я поговорю о таком заходе к развертыванию смыслов понятия личность, когда его описание-определение выстраивается в виде системы (совокупности) личностных черт-качеств. А поведу я речь о таком заходе по двум причинам. Во-первых, потому, что это позволит лучше понять ту огромную смысловую многоаспектность, которая вкладывается в понятие личность. Во-вторых, потому, что выстроенное таким путем понятие личность затем выступает у исследователей (в том числе и у Г.С.), как продуктивный инструмент анализа-описания чисто человеческих (личностных) особенностей любого человека-индивида. И оформлю я этот разговор в виде отдельного методологического замечания.

 

Затем я поговорю о таком заходе к развертыванию смыслов понятия личность, когда это развертывание делается путем выстраивания таких двух разных видов понятия личность, как личность нормальная и идеал личности. Поговорю об этом, опять же, по двум причинам. Во-первых потому, что такие представления-понятия, как личностная норма и идеал личности выступают:

  • уже не только, как инструменты анализа человечности-человеческого в каждом человеке-индивиде,
  • но и как очень значимые управленческие факторы в жизни: и каждого из индивидов, и социума.

Во-вторых потому, что этот заход позволит мне показать и место и роль ЖСТЛ в сфере личностных представлений.

А все это, вместе взятое, мне позволит, наконец, доказательно показать-объяснить мировоззренческую значимость ЖСТЛ.

При этом я понимаю, что сейчас мною сказанное звучит не очень-то ясно, но дальше (правда, уже не в этой части статьи, а во второй части) все это станет яснее.

 

ОБНИНСК, ЯНВАРЬ 2013 г.

 


[1] См.    http://metodolog.ru/node/1434, 1439, 1443

[2] Часть тризовцев использует другое, более позднее название этого направления, а именно – теория развития творческой личности (ТРТЛ). Я же считаю, что первоначальное название более удачно отражает смыслы описываемого в ЖСТЛ идеала личности.

Впрочем, это станет понятнее по ходу рассказа о значимости ЖСТЛ. 

[3] Забегая вперед, отмечу, что ЖСТЛ, разработанная Г.С., людей такого плана:

- больше, чем других,  характеризует,

- и   больше, чем другим, «подходит».

Другими словами, ЖСТЛ им больше, чем другим:

- с одной стороны, позволяет в себе разобраться,

- а, с другой стороны, служит подсказкой и образцом-эталоном жизненного пути.

[4] К слову, ответ на этот вопрос (о том, почему эта проблема должна входить в круг проблем ТРИЗа) очень любопытен и важен для тризовцев, занятых развитием этой теории, причем, не только в сейчас отмеченном, но и во многих других своих аспектах. Но в данной статье я затрагиваю только этот аспект.

[5] Сам я очень коротко я об этом различии  их видений сказал бы так. 

Программа, предложенная Б. Злотиным, была программой человека-тактика. Образно говоря, она была программой командира одного из боевых подразделений, уверенного в том, что он может, используя превосходство своего боевого арсенала, в ближайшее время захватить немало участков вражеской территории (попутно и славу поиметь, и трофеями немалыми поживиться).

А короткое программное заявление Г.С. было заявлением стратега, т.е. человека, озабоченного не только сиюминутными интересами тризовского движения, но и  будущим этого движения, и при этом понимающего, что это будущее куда больше зависит от развития именно теории, чем от внедрения уже полученных результатов.

Сказанным я не собираюсь, скажем, очень уж упрекать Б. Злотина. Все мы прекрасно понимаем, что без тактики, без постановки и решения тактических задач, невозможна реализация стратегии. И на эту тему можно много чего говорить.

Я лишь хочу констатировать то, что после того съезда тризовцы увлеклись именно и только тактикой, стратегическое видение теории со смертью Г.С. все более теряется...

 

[6] Вообще-то говоря, она была им выбрана после того, как он более или менее определился с тем, от какой печки продуктивно «танцевать».

[7] Да и вообще подобные темы тризовцы обходят стороной, хотя они   напрямую выходят на  базовую тризовскую проблематику (на выяснение того, как творить).

[8] О тех аналитических возможностях, которые дает нам такой мощнейший тризовский инструмент, как СО, подробно шла речь в http://metodolog.ru/node/368, 380.

[9]  См. http://metodolog.ru/node/461, 467, 476.

[10] Т.е. рассматривать индивида, как индивидуализированное воплощение в нем системы (совокупности) взаимосвязанных личностных качеств.  А такие совокупности-системы личностных качеств нами же (людьми) найдены-придуманы для того, чтобы разбираться в том, что же такое есть суть человеческая.

Вот такая здесь сложная смысловая алгебра.

[11] Это связано со спецификой мира людей, где такие (т.е. совсем  «не материальные», а информационные) феномены, как идеи и идеалы обладают способностью влиять на активничание людей (как говорил К. Маркс, могут становиться материальной силой).

[12]  Такого рода подходы (т.е. созидание-конструирование родовых (для какого-то поля исследований) понятий) постоянно используются в размышлениях людей.

Вот и в ТРИЗе  с помощью такого мысленного представления, как техническая система,  осуществляется сборка (связывание в нечто единое-целое, в особое целостное умозрение, существующее лишь в нашем сознании) все то, что и описывает, и характеризует самые сущностные особенности устроения и назначения технических изделий (таких искусственных (т.е. целенаправленно нами создаваемых) вещественных тел).

И только благодаря куда большей простоте такого рода вещных  объектов (по сравнению с людьми), нам удается в рамках одного этого понятия описать:

- как сущностные особенности технических изделий,

- так и ту  механику, которая обеспечивает нужные нам  их полезные функции,

- а также   те путеводные ориентиры, которыми следует разработчикам руководствоваться в своей деятельности по разработке вещей.

И все это удается (как я уже на сайте писал) с помощью построения таких четырех  моделей ТС, как ИТС, полная ТС, ТС-Сеть и веполь!

[13] Собственно, точно также  теоретики поступают и с такой категорией самого общего плана, как система. Там они тоже конструируют-сочиняют  (на основе родового представления о системе!) различные ее виды (скажем: планетная система, техническая система, социальная система и т.д.), вводя в каждый из системных видов такие  дополнительные (видовые)  системные особенности, которые позволяют успешно продвигаться в анализе-синтезе, в объяснении-описании  объектов из некоего их класса.

[14] Иными словами,  представляющую собой  умозрительную целостность,  хотя и выстраиваемую  из совокупности личностных черт-качеств, но им  эмерджентную,  т.е. обладающую новыми качествами, не сводимыми   к  своим качественным составляющим.

 

Алфавитный указатель: 

Рубрики: 

Комментарии

Re: О мировоззренческом значении ЖСТЛ Часть 1

Изображение пользователя Валерий Мишаков.

На сколько я понимаю, ЖСТЛ самая дискуссионная часть ТРИЗа.

Когда-то у меня появилась мысль попытаться донести некоторые идеи ТРИЗ до широких масс читателей.

Поскольку большая их часть не имела понятия о технике, я выбрал  ЖСТЛ, как самую близкую обывательскому сознанию область.

Статья должна была выйти в виде спора со специалистом в области ТРИЗ, который бы рассказывал об основных положениях  ЖСТЛ, а я бы ему оппонировал.

Дело оставалось за малым. нужно было найти сторонника  ЖСТЛ.  Но это оказалось делом не простым. Митрофанов отказался от этой роли, сославшись на состояние здоровья. Отослал меня к Киселеву. Тот сказал, что не является сторонником ЖСТЛ и отстаивать ее положения не хочет. В общем, желающих встать на сторону этой теории я так и не нашел.

Пришлось прибегнуть к некоторой хитрости. Я взял человека, который изучал ТРИЗ. Но он сам ничего формулировать не хотел.

Получилось, что я взял интервью практически сам у себя. Используюя в качестве аргументов цитаты из разных работ по  ЖСТЛ. Естественно, все было сделано в максимально упрощенном, развлекательном ключе.

Получилось вот что: http://v-mishakov.narod.ru/genij.html

 

Re: О мировоззренческом значении ЖСТЛ Часть 1

Изображение пользователя ВЭПЭ.

 К примеру, тому же Г.С. было ... недостаточно просто исследовать особенности такого явления-качества, свойственного людям, как творчество-изобретательство, он ставил себе куда более сложную задачу-проблему, а именно, он ставил себе задачей:

    - исследуя особенности процессов творения-творчества,

    - во-первых, создать такие методики, такие мыслительные технологии, которые могут повышать творческие потенции людей,

 - а во-вторых, внедрять эти методики-технологии в систему общего образования с целью сделать всех(!) людей людьми творческими (для чего понадобилось разрабатывать и особую, тризовскую, педагогику!).

Никакой нужды в подобных технологиях нет вообще, на мой взгляд.

Ибо каждый человек различен, и подобная информация может больше навредить, чем помочь.

Не потому ли тризовцы (интуитивно) так и не приняли ТРТЛ?

Любой желающий быть творческой личностью  ею является с момента своего рождения. Но потом "почему-то" эти качества в нем пригасают. Потому нет никакой нужды изучать и натягивать на себя чужой опыт  - надо просто осмыслить присущие всем людям причины пригасания, и затем утрать их навсегда :)

Re: О мировоззренческом значении ЖСТЛ Часть 1

ВЭПЭ wrote:

Любой желающий быть творческой личностью  ею является с момента своего рождения. Но потом "почему-то" эти качества в нем пригасают. Потому нет никакой нужды изучать и натягивать на себя чужой опыт  - надо просто осмыслить присущие всем людям причины пригасания, и затем утрать их навсегда :)

За исключением фразы после последней запятой (это ведь тоже индивидуально!), с остальным соглашусь.

Re: О мировоззренческом значении ЖСТЛ Часть 1

Изображение пользователя ВЭПЭ.

Не думаю, что познавший причину пригасания своих творческих возможностей не захочет убрать ее.  Ибо изначально поиск причины имеет такую цель. Тот, кому это не надо,  не ищет просто.

Subscribe to Comments for "О мировоззренческом значении ЖСТЛ  Часть 1"