Как развивалась профессия "ТРИЗ-эксперт" Глава 3-1

Добрый день уважаемые читатели и слушатели журнала Методолог и КП.
Мы продолжаем публикации по проекту Как развивалась профессия ТРИЗ эксперт.
Напомню перечень опубликованных материалов.
Начало этого проекта было создано в 2007ом году в интервью с Семёном Литвиным. «Гистерезис инновационного консалтинга».
Глава 1. «Семён Литвин» Семён Соломонович Литвин дин из вице-президентов американской  консалтинговой компании GEN3 PARTNERS 
«Гистерезис инновационного консалтинга» (без аудио формата)
 
Чужие вспомогательные материалы для этого проекта как хронологические точки и свидетельства.
  • КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ТРИЗ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ 1991 - 2005
       М.Г. Баркан, США http://www.metodolog.ru/00450/00450.html
  • КРАТКАЯ ИСТОРИЯ РУССКОЯЗЫЧНОГО ТРИЗ В КОРЕЕ
       А.Кынин http://www.metodolog.ru/01183/01183.html
Глава 2
Интервью с Борисом Львовичем Злотиным, создателем и ведущим научным сотрудником американской консалтинговой компании Ideation International Inc , созданной в 1993 году.
 
 До эмиграции в США БЛЗ занимал аналогичную должность в кишинёвской компании «Прогресс» ( примерно в 1983 – 84 году им же и   созданной). До этого – руководитель отдела ФСА (и ТРИЗ) в объединении «Электросила» г. Ленинград (отдел по борьбе с браком при производстве продукции) 
 
Часть 1. Ленинградский период http://metodolog.ru/node/369
Часть 2. Кишинёвский период http://metodolog.ru/node/375
Часть 3. Обзор ТРИЗ школ до революции 1992 года http://metodolog.ru/node/382)
Часть 4. Американский период http://metodolog.ru/node/387#comments
Часть 5. Что такое комплекс методик «Directed Evolution” ( Управляемая Эволюция Техники) http://metodolog.ru/node/397
Часть 6. Директэд Эволюшен. Транспорт
Аудиофайл шестой части, 60 минут , 46,5 метра исходник
Часть7. Завершение бесед с Борисом Злотиным. Примеры использования ДЭ в конкретных проектах.
Часть 8  Прогноз развития автомобиля.
С первой частью можно познакомиться, пройдя по ссылке http://metodolog.ru/node/415
 Часть 2 прогноза
 
Глава 3
Интервью с Александром Владимировичем Кудрявцевым.
Не думаю, что надо очень подробно представлять этого человека. Есть люди, которые могут обходиться без визитных карточек, и АВК принадлежит к их числу в нашей среде. Но те, кто впервые оказались на страницах нашего журнала должны получить хотя бы краткую информацию об этом человеке.
  1. Ректор МОИТТ (Московский Открытый Институт Технического Творчества)
  2. Главный Редактор и создатель инновационного журнала «Методолог»
  3. Руководитель московского отделения GEN3 PARTNERS 
  4. Директор консалтинговой компании "Центр практического изобретательства", решающей изобретательские задачи на заказ, обучающей современным методам решения проблем.
  5. И, пожалуй, в чистом виде «Прогрессор». Это слово придумали гениальные братья Стругацкие в своих произведениях. Знакомство с этим словом в 1986 году совпало с началом моего увлечения той научной дисциплиной, которая в ТРИЗ движении называется ЗРТС (Законы Развития Технических Систем).
 
Я искренне поверил в эту науку и тогда же и подумал, что носители и пользователи этих знаний и навыков должны быть весьма успешны во всём, чем бы они не занимались.
 
Возникло желание найти слово, которое описывало бы профессию людей, которые «обязательно успешны, потому что знают, что может быть дальше в развитии событий». Вот тогда мне в голову и пришло сравнение этих людей с образом «Прогрессоров» из романов Стругацких.
 
Александр Владимирович – очень успешный человек, даже когда он ошибается.
Исследование, на основании которого сделан такой вывод - представлено ниже.
 
Приятного чтения и прослушивания.
С уважением,
Ведущий рубрики КП,
Юрий Даниловский.
 
Материалы для прослушивания по главе «Кудрявцев»
Часть1
Конспект Часть1.
ЮД: Добрый день, уважаемые читатели и слушатели кафедры прогнозов журнала «Метололог». Мы продолжаем наш проект, который имеет рабочее название «Как формировалась профессия ТРИЗ - эксперт». Сегодня в гостях у редакции кафедры прогнозов находится Александр Владимирович Кудрявцев. Несмотря на то, что он является редактором журнала «Методолог», он одновременно и участник тех исторических событий, которые мы исследуем, анализируем. Ничего удивительного в том не будет, если я буду сейчас обращаться к Александру Владимировичу так, как я обращаюсь к нему в обычной жизни, потому что мы работаем вместе уже 6 лет, и было бы противоестественным изображать на публике какие-то иные формы отношений, чем те, которые существуют в реальной действительности. Поэтому, Саша, добрый день. Давай мы сегодня с тобой поработаем.
АК: Приветствую тебя, Юра. Приветствую читателей.
ЮД: Ни мне, ни читателям, наверное, не нужно объяснять смысла этого нашего проекта. Мы пытаемся понять, как развивалась история ТРИЗ – движения. Пытаемся понять, какие правила поведения выигрышные, какие правила поведения ошибочные. И разумеется, любой анализ нужно начинать делать, наверное, с истории. А для этого нужно просто постараться выслушать каждого из участников, имеющих очень долгое время жизни в нашем движении. И здесь мы не будем отступать от этого правила.
Саша, расскажи, пожалуйста, как ты узнал о ТРИЗ, в каком году это было, при каких обстоятельствах?
АК: Я узнал о ТРИЗ и начал изучать ТРИЗ в 1973 году. Вернее я дважды узнавал о ТРИЗ. В 1971 году, осенью, мы с другом, Олегом Малафриевым, – тогда еще студенты-первокурсники института нефти и химии в г. Баку - шли по улице и увидели большой плакат, где было приглашение в общественный институт технического творчества. Мы с ним переговорили по этому поводу, решили, что надо бы нам туда пойти записаться. Мы первокурсники были, сам понимаешь, вихрь удовольствий нас закрутил. В общем, мы тут же благополучно забыли об этом деле на 2 года. А в 1973 году это объявление появилось снова. Идя прежним маршрутом, увидели то же самое объявление или такое же похожее. Но было ощущение, что оно уже узнаваемое. И тогда мой друг снова предложил пойти записаться. Он знал ректора этого общественного института. Кстати, это был не Альтшуллер. Ректором был Виктор Антонов. Мой друг узнал, чем там занимаются и сказал, что это очень интересно – давай пойдем, запишемся. На третьем курсе у нас было побольше времени, и мы пошли и записались.
ЮД: Третий курс – это уже время такого интеллектуального возмужания студента. Он уже ничего не боится, он уже знает, как ловчить, и уровень самостоятельности существенно выше.
АК: Видимо, так. Поэтому мы записались и пошли проходить входной контроль. Там было собеседование, по итогам которого принимали. Это собеседование само по себе было достаточно интересным. Проходило оно в здании какого-то института, НИИ. Я помню, где он был расположен, но точно не знаю, как он называется. Но не в этом дело. Нужно было пройти собеседование. Все ужасно волновались. Несколько людей, которые, я так понимаю, окончили прошлый цикл обучения (71 - 73 годы), ходили среди нас; они ребята были молодые, но нам они казались постарше. Я помню, один из них ходил и говорил: «Не робейте ребята, здесь не сложнее, чем в физтех поступить. Конечно, это привело меня окончательно в трепет.
ЮД: Физтех 1971 года – это то место, где был огромный конкурс: человек 10 на место.
АК: Очень сложно, конечно было туда поступить. И мы все понимали, что физтех – это что-то невообразимое, далекое, по крайней мере, тогда. На собеседовании я попал к Горину. И тогда началось наше знакомство, которое продолжается, собственно, до сих пор. Он, в последующем, был моим куратором. Он вел у меня курсовую и т.д. А тогда я его увидел в первый раз. В комнате, где шло собеседование, сидело несколько человек. Можно было зайти и подойти к тому, кто освободился. Вот я и сел к Юрию Горину. Я помню, что мы с ним говорили не очень долго. Он спрашивал, чем я занимаюсь, где учусь и т.д. Я не помню всех вопросов, конечно. Но он дал задачку решать и ее я помню. Есть задача о мине, которая держится на тросе. Его пересекает горизонтально идущий трос. Как пересечь одним тросом другой с тем, чтобы он не порвался. Я в муках дал какое-то решение этой задачи. Я сейчас не очень хорошо помню детали. Меня спрашивали о том, какое бы я предложил фантастическое растение. Я там что-то рисовал, рассказывал. Но любопытно было другое. Я помню, что Горин вдруг задал мне замечательный вопрос. Он сказал: «Давайте я сейчас назову два слова» - и он назвал два слова – «скорчер» и «бластер». - Вы можете продолжить этот список?», - спросил он с невозмутимостью английского лорда. Я напрягся и, поскольку фантастику знал хорошо, сказал, что могу – назвал третье слово «дефульмугатор». Горин молча кивнул. Это выглядело совершенно потрясающе. Для людей, которые не очень хорошо знают научную фантастику, я могу сказать, что это виды космического оружия, которыми пользовались различные герои в разных произведениях. Горин оказался доволен продолжением этого списка, и у нас установился контакт. В общем, меня взяли. Оказалось, что это действительно не сложнее, чем физтех.
ЮД: А Горин старше тебя намного? Какая была разница?
АК: Я понимаю, что она и сейчас такая же. Горин сейчас живет в Пензе. Он старше лет на десять. Он тогда уже был кандидатом наук. Он не поленился прийти в АзОИТТ в 1971 году, то есть мы могли бы с ним учиться вместе. 
ЮД: Когда ты пришел на собеседование – там много народу было?
АК: Да, народу было много. Коридор был целиком заполнен людьми. Из нас, тех что прошли, собрали три группы: две группы инженеров по 25 человек и одну группу студентов.
Я, по-моему, уже писал о том, что когда мы начали заниматься, на первое занятие мы пришли на общую лекцию в актовый зал этого института – зал был забит целиком. Я понимаю, что помимо 75 человек, которые не могли набить этот зал, туда пришли люди, которые закончили прошлый цикл. Пришли родственники, знакомые, друзья. В общем, зал был забит. Люди сидели и слушали. Это говорит о каком-то интересе к Альтшуллеру и к этому делу, которое уже в 1973 году было.
ЮД: Ты обратил внимание – ты вот рассказываешь, а я вспоминаю свой процесс поступления в наш Питерский университет, который Волюслав Владимирович организовал, кстати, примерно в 1973 году. Это был 2000-й год. Нас пришло скромно человек 20, наверное. Все, кто пришел, все и поступили. Так сформировалась группа 20 человек. В чем разница? 2000-й год – это понятно, после революции. 1973 год – и ты говоришь, что там интерес немалый – набилось огромное количество людей и взяли, я так понимаю, не всех. Как ты думаешь, почему так?
АК: Я не знаю, взяли ли всех. Может быть, как раз взяли всех. У меня просто нет данных, я в свое время не интересовался. Ну, может, кого-то и действительно откинули. Но мне кажется сама по себе процедура выявления активности людей, сам по себе факт прохода этого своеобразного экзамена уже как-то кого-то мобилизовал, может быть, кто-то через него боялся проходить. Почему в 70-х годах был такой интерес? Мне кажется, что у людей было огромное количество валентностей свободных, скажем у инженеров, как в 73-м, так и в последующих годах, до как ты говоришь, революции. Людям некуда было приложить свои таланты на работе. Кто ходил в клуб самодеятельной песни, кто ходил в клуб тех же любителей фантастики, были туристы… Много в то время было разных заменителей счастья. И я думаю, что это был один из них. Один из путей самореализации для людей, интересующихся развитием техники.
ЮД: Мне очень показалось правильным твое сравнение ТРИЗ - движения с клубом самодеятельной песни, потому что действительно я много лет размышлял об этом и нахожу много общего. Бардовское движение создано было именно потому, что люди нуждались в реализации своих творческих способностей. И это движение было очень большое. Сейчас Грушинский фестиваль собирает не 20 или 30 тысяч человек, как это было в советские времена, а существенно меньше. Но вывод напрашивается такой, что вот эти тоталитарные режимы на самом деле очень благотворно сказываются на развитии культурной и научной жизни, несмотря на все их суровые недостатки.
АК: Ну в общем, да. Я с тобой согласен. Есть такое дело.
ЮД: Сейчас ты ректор открытого Московского института технического творчества. По твоему впечатлению, ощущению и наблюдению количество учеников, студентов, которых ты ежегодно принимаешь, увеличивается?
АК: Да. Во-первых, мы стараемся постоянно увеличивать некоторую жесткость приема для того, чтобы количество людей оставалось примерно одним и тем же. Тем не менее, в этом году, несмотря на то, что мы жестко начали требовать некоторые вещи, очень жестко требовать, очень жестко спрашивать, зачем поступающему это надо, собирается ли он нести это дело дальше... Т.е. мы стараемся не брать людей, которые не знают, куда они это будут девать. И тем не менее, в этом году записалось у нас около 40 человек. Это чуть меньше, чем бывало у нас в советское время, но, тем не менее, это уже хорошо.
ЮД: А творческий экзамен вы проводите в МОИИТ так же, как в АзОИИТ 35 лет назад?
АК: Да, конечно. Стараемся  проводить.
ЮД: Получается, что на самом деле. АзОИИТ, кстати, сколько просуществовал?
АК: Как я понимаю, основа АзОИИТа появилась в 1969 году, когда он еще не назывался АзОИИТом. Это были одногодичные курсы. В 1971 году при ЦК ЛКСМ Азербайджана был создан институт, который назывался АзОИИТом – азербайджанский общественный институт технического творчества. Он сделал два выпуска: первый выпуск 1971 – 1973 гг. – двухгодичное обучение. И второй выпуск – 1973 – 1975 гг. Дальше он продолжал существовать, но без Альтшуллера. В 1974 году начался некоторый разброд, шатания, о котором, в общем-то, можно будет чуть детальней поговорить. Но я его не очень хорошо видел, поскольку я был всего-навсего одним из слушателей, и нас не сильно информировали о сути этого процесса. Некоторые их тех ребят, с которыми вместе учился в одной группе, вошли в число преподавателей АзОИИТа уже после того, как из него вышел Альтшуллер. АзОИИТ продолжал существовать до 1991 года в Баку, может быть,кстати, и сейчас существует. Возглавил его после ухода старой команды, Тофик Имамалиев. Были там Чингиз Гаджиев, Виктор Сигалов, Шамаил Романов, еще целый ряд людей. Они начали работать без Альтшуллера. Что там послужило основой, катализатором разрыва – я не очень хорошо понимаю, поэтому не могу быть здесь экспертом. Но если судить по письменным сообщениям, скажем Гаджиева, которые я читал, после того, как в 1974 году Центральным советом ВОИР была закрыта общественная лаборатория методики изобретательства, начался определенный процесс взаимного давления. Альтшуллер тоже начал обострять ситуацию. Он сказал, что если не нужна ОЛМИ (Общественная лаборатория методики изобретательства, которую как раз ВОИР и закрыл), то он тогда закроет АзОИИТ. Примерно так, хотя не готов за это биться, еще раз это подчеркиваю. А группа преподавателей сказала: «У вас, Генрих Саулович, уже появились другие школы (в 1974 году появились школы – в Питере, Горьком Днепропетровске). У вас есть эти школы. А у нас нет ничего кроме АзОИТТа. Мы не готовы к тому, чтобы закрыть АзОИИТ». И вот на этой основе у них случилось размежевание. Кто как себя вел – я этого не видел. Поэтому говорить не буду. В итоге все закончилось тем, что из-за этого Альтшуллер ушел. И мы заканчивали на немножко полуподпольных основаниях.
ЮД: На полуподпольных основаниях – в том смысле, что гонения были со стороны властей или это какого рода?
АК: Я гонений не видел. Я просто хочу сказать, что в это время уже действовали два АзОИИТа по сути. Второй АзОИИТ уже начал набирать студентов. Как-то так все шло. На полуподпольных – я зря употребил. Я не видел каких-то следов гонения. Единственное, я могу сказать, что говорил Борис (он говорил про более поздние времена), что несколько раз за время обучения приходил Генрих Саулович в класс и говорил следующие вещи: «Завтра, ребята, я иду сдавать свои книги в букинист. Если кому интересно, я буду сдавать то-то и то-то – идите и покупайте». Это поначалу нас слегка удивляло. Нам было понятно, человеку нужны деньги, он идет сдавать книги. Кто-то предложил: «Генрих Саулович, почему вы пойдете сдавать в букинист? Там вас обберут. Давайте мы сразу у вас купим книжки». Потому что он сдавал очень интересные книжки. Я часть из них после этого купил. Они до сих пор у меня есть. Он сказал: «Не надо. Если я сейчас начну продавать книги, то меня могут за это, как за частную коммерческую деятельность, за спекуляцию…
ЮД: За нетрудовые доходы…
АК: Из этого можно сделать вывод, что он, во-первых, все время чувствовал себя «под колпаком». А во-вторых, что за время моего обучения у него было несколько периодов такого очень безденежного существования.
ЮД: Кстати, о деньгах. Знаешь ли ты, получали ли эти преподаватели зарплату, на какие деньги это все делалось? Нужно было рукописи готовить… Освети немного эту сторону вопроса.
АК: Я ее не знаю, но, судя по тому, что это был институт при ЦК ВЛКСМ, может быть, какая-то оплата была. Но я могу сказать, как выглядела оплата тогда, когда я сам начал преподавать. Мы открыли Московский общественный институт в 1981 году. Нам платили, как людям «неостепененным», за лекцию 2 рубля 50 копеек, а за практическое занятие 1.20. Нет сведений, что ставки в 1973 году были больше. Я думаю, что были, может быть, такими же или чуть меньшими. Так что если и были оплаты, то, конечно, они были не очень велики. Состав преподавателей у нас был достаточно большой. Я, могу, например, вспомнить, что кроме Альтшуллера, который читал собственно инструменты, у нас читали Горин – он читал физэффекты, проводил практические занятия по разборам задач. Нам читал Шахматов, нам читал Тамерлан Кингерли. Он читал патентоведение и читал то, что можно было назвать структурным анализом, потом вепольным анализом и т.д. Вот какой-то такой предмет, типа обобщенных структур в технических системах он нам читал. Были еще преподаватели, я могу кого-то упустить. Но вот этих я запомнил хорошо.
ЮД: Вот этот человек, которого ты назвал Тамерлан Кингерли, я о нем слышал очень много интересных рассказов. У него было какое-то необычное мышление. Он предлагал и использовал какие-то замысловатые формулы, что описывали как бы процесс изобретательства, процесс творения технической системы. Выглядело это, как химические уравнения, а в результате все складывалось в какую-то логичную и непротиворечивую теорию.
АК: Похоже, наверное. Нужно сказать, что Тамерлан Кингерли был значительно старше, чем мы. Не знаю, жив ли он сейчас. Он старше Альтшуллера и выглядел он более рыхлым. Такой типичный сердечник. Но читал он очень зажигательно, очень ярко. И очень интересный момент: ему никогда не хватало времени для чтения, и он приходил частенько на час раньше. Например, у нас идет какой-то другой предмет – в дверь просовывается Тамерлан и говорит: «Ничего, если я у вас часть доски начну занимать?» Ему отдавали половину классной доски. Он расчерчивал доску на квадратики и в каждом квадратике рисовал какие-то схемки для того, чтобы не рисовать их на занятиях. Самое главное, что, начиная рассказывать и логика рассказа уводила его через наши вопросы. Он постоянно уходил от своих заранее начерченных планов, начинал стирать нарисованные квадратики и рисовать другие. Он понимал, что еще нужно сказать про это, про то. Он нас потрясал. Я помню впечатление и от Альтшуллера, который несомненно мощный преподаватель. Но в тот момент он на меня меньшее впечатление производил. Альтшуллер - понятный преподаватель: яркий, образный, сочный, но понятный. А этот был непонятный, как стихия. Ему кто-то говорит, приводя в пример карандаш. А он: что вы мне про карандаш? Я знаю 5 тысяч патентов про карандаш.
ЮД: Он же профессиональный патентный поверенный…
АК: И конечно через это дело на многие вещи смотрел. Очень много видел стыковок между разными системами. И на уровне структур очень хорошо работал. Занятия Тамерлана мне запомнились очень сильно. Я у него впервые увидел, что значит комбинаторика, такая продуктивная комбинаторика, когда много вариантов и нужно найти что-то разумное, а варианты все разумные. Он нам давал задания какие-то безумные типа: вот поплавок, и придумайте не меньше 20 или 30 вариантов его различного применения. Как сделать, чтобы при увеличении количества воды поплавок погружался, двигался вправо, влево, по диагонали. Очень многие его не понимали. Считали, что есть такие сумасшедшие преподаватели, и лучше их не трогать…. Он в свою очередь таких студентов не трогал, абсолютно не обращал на них внимания. Но была группа людей, которым это было интересно. Мне это тоже было интересно.
ЮД: Саша, ты знаешь, ты рассказываешь про Тамерлана, а у меня в голове стоят курсы по РТВ, которые нам преподавались в питерском университете в 2000-м году. Но 2000-й год – это, в общем, такая сложившаяся система, сложившаяся структура, уже есть слово РТВ – развитие творческого воображения. Это специальная дисциплина, которая сейчас, как мне кажется, забыта. А у вас тогда был такой курс РТВ или его не было?
АК: Да, был курс РТВ. Мы занимались по воскресеньям. Утром мы все приезжали. Сначала занимались в том институте, где проходил прием. Потом мы переехали в центр города в школу. Эти занятия шли где-то, наверное, 2,5 пары – примерно 5 часов. А кроме этого у нас были по средам вечером занятия по истории фантастики. Они начались не сразу с начала обучения. Ну, в общем, они начались и длились долго. Это были совершенно незабываемые фантастические вечера, и я туда ходил не один, а вместе с отцом. И очень многие слушатели приходили со своими родственниками. Генрих Саулович читал этот курс совершенно фантастически. Он нам прочитал историю фантастики от древних греков, через средние века, через всех Жюль Вернов, Уэллсов и т.д. до современных. Конечно, это был феноменальный курс. Он дополнял курс РТВ. Слово РТВ тогда у нас уже было. А кроме этого, по четвергам, если мне память не изменяет, у Альтшуллера был открытый дом. Т.е., можно было прийти в четверг к нему домой. И поначалу Валентина Николаевна Журавлева еще выставляла какое-то угощение, пытаясь как-то светски противостоять этому натиску. Она выставляла морс, какие-то сухарики. Мы это все сметали мгновенно, конечно. Нас было так много, что потом, по-моему, это дело с угощениями прекратили. Вот там уже были разговоры за жизнь, воспоминания и т.д. Я слушал несколько воспоминаний Альтшуллера на протяжении его жизни. И надо сказать, они менялись, становились к концу все более сочными и героическими. Поначалу это все выглядело более скромно - то ли он стеснялся все рассказывать, то ли постепенно начали формироваться детали, которые раньше не вспоминались.
ЮД: Саша, я пытаюсь прикинуть. 1974 год – это сколько лет было Альтшуллеру? Он 1928-го года?
АК: Нет, он 1926-го года рождения. 48 лет.
ЮД: Это вот как раз понятный возраст.
АК: Мальчишка, можно сказать.
ЮД: Мне 49, и я понимаю, наверное.
АК: Во всяком случае, мне кажется, что он был в рассвете сил. Это действительно так. Понимаешь, сейчас можно говорить многое о том, как мы это все видели. Но у меня-то ощущение, что какого-то героизма мы в то время не ощущали. Я вот, точнее, не ощущал. Недавно я прочитал о том, как проходили занятия у Альтшуллера, написанные не им. И такое ощущение, что даже не тем человеком, который посещал эти занятия в АзОИТТ. Выглядят они сейчас очень причесанными: все делали домашние работы, все всё посещали. Это почти так, но это не так. И работы домашние временами не делали, и соскакивали иной раз, если что-то более интересное наблюдалось на горизонте, и не приходили. Но вообще надо сказать, что студенческая группа была более разболтанной, чем инженерные группы. Во всяком случае, нам так говорили. Может быть, инженерам говорили то же самое, что студенты учатся лучше. Но я отчетливо помню, что Альтшуллер прикладывал определенные усилия для того, чтобы мы делали домашние задания. Т.е., видимо не все и не всегда делали эти задания. Могу сказать, что меня начало занятий, конечно, сразу потрясло, потому что первая обзорная лекция произвела совершенно фантастическое впечатление. И если можно сказать слово зажгла, то она меня зажгла, потому что я вдруг увидел проблему как бы с совершенно неожиданной стороны. Альтшуллер очень ярко, очень прекрасно выступал. Тогда он сказал, что мы не понимаем, как мы мыслим. Вот парадоксальность этой фразы - мы не понимаем. Мы должны понять, как мы же чего-то там делаем в своем же мозгу. Глубинность этой фразы, проблемы меня потрясла и до сих пор она меня держит в некотором напряжении.
Я помню, нам дали первую задачу. Я ее решал целую неделю, решал непрерывно. Надо сказать, на этой задаче у меня с Альтшуллером случился первый такой, ну не сказать, конфликт – мы были в совершенно разных весовых категориях – но такая размолвка. На вступительном экзамене, когда меня спросили, как я туда попал, кого я знаю, а я в коридоре познакомился с тем парнем, который говорил, что здесь не труднее, чем физтех. Его Олег Скроцкий звали. И я сказал: ну да, я знаю. Решил побыть за старичка. Когда меня спросили: ты кого-нибудь знаешь – я сказал, что да, я знаю Олега Скроцкого. И потом это мне сослужило очень плохую службу, потому что Альтшуллер дал задачу об отделении веток от древесины. Я ее решал. Я написал вариантов более 60 или 70. Много листов исписал. И я помню, у меня было одно такое озарение. Как-то в один из дней этой недели я вечером вдруг мгновенно понял, увидел даже, что если намазать эти ветки, когда они еще являются ветками, кора с древесиной еще организованы, кора снаружи, а древесина внутри, если намазать их медом, а потом порезать, то мед будет только на коре. И если дать муравьям, то муравьи всю эту кору с медом унесут. Вот этот образ у меня мгновенно возник. Я потом понял, что мед надо заменить на какую-то там ржавчину и т.д. и написал это решение. А Альтшуллер, собственно дал нам эту задачу, чтобы мы ее не решили, как я сейчас понимаю. Чтобы все помучились, а он потом именно это решение должен был рассказывать как некоторое решение, полученное с помощью методов. И он на разборе достаточно раздраженно сказал: конечно, все решали, но некоторые воспользовались помощью старших товарищей вместо того, чтобы решать, и как-то так на меня по-особенному посмотрел.
ЮД: Он решил, что ты узнал это решение от студента, который учился раньше?
АК: Да. Я уже потом это понял, почему он так на меня поглядывал. Вот такой есть двоешник, выпендрежник и т.д. По наивности я не сразу это понял. Потом это как-то все сгладилось. Вот такой момент был.
ЮД: Слушай, что-то это так меня зацепило. Решение какое-то очень знакомое. Я вспомнил китайскую легенду о том, как нужно было предупредить о какой-то готовящейся войне или катастрофе. И для того, чтобы отправить послание, взяли много-много листьев какого-то дерева, на нем жиром написали это письмо. Муравьи или другие какие-то насекомые съели. И в результате эти листья, рассыпанные повсюду, были листовками-предупреждениями.
АК: Я слышал другую версию, что надо было показать некоторый божественный сигнал от кого-то. Ну а как его сделать? Вот намазали листья, гусеницы съели их части, на которых было что-то написано. Наверное, такого рода решений в истории было очень много.
ЮД: Скажи, пожалуйста, а вот помнишь, когда мы с Борисом разговаривали, Борис очень сокрушался по поводу того, что у нас училось примерно 100 человек, а потом в движении остались только 8 или 10 %. А я говорил, что ничего удивительного. В классе сидит 30 человек, а математиками становятся 2. А у вас как получилось?
АК: Из тех, кто учился в нашей группе и про кого я имею какую-то информацию, сейчас продолжают плотно заниматься ТРИЗ и ее приложениями Михаил Рубин, Евгений Карасик. До недавнего времени появлялись работы Геннадия Фильковского. Еще несколько ребят остались активными изобретателями. Также надо сказать, что в результате конфликта с74 года наш курс располовинился: часть осталась в этом новом АзОИИТе, часть ушла, осталась с Альтшуллером, а кто-то просто ушел, не желая конфликтовать. Я тоже был противником нового АзОИИТа и, приезжая в отпуск, продолжал конфликтовать и спорить по этой теме со своими бывшими соучениками, поскольку вместе с окончанием учебы в АзОИИТе я закончил свой курс и в институте и уехал по распределению. Тоже, кстати, был любопытный момент. Распределился я с помощью Альтшуллера. Я учился неплохо и у меня был выбор, куда ехать. Ты знаешь, что распределение было по баллам в те годы. Сначала выбирал самый лучший студент, потом следующий и т.д. Мы все очень хотели уехать из Баку куда-нибудь на территорию России и поэтому последние три года старались учиться. Учились ради этого во многом. У меня была возможность выбрать три города: Пермь, Волгоград и Воронеж. Я знал это заранее и пришел к Альтшуллеру посоветоваться. «Генрих Саулович, какой мне город выбрать?». Он тогда сказал что-то вроде такой исторической фразы. Задумался и сказал, что в Воронеже у нас Белильцев Валера. Поступил в 1971 году. Он был постарше. Окончил и уехал в Воронеж. «А Волгоград и Пермь свободны. Бери». Пермь, как мы тогда говорили, - это город вечно зеленых помидоров. И я решил выбрать что-то поюжнее – Волгоград. Вот таким образом оказался в Волгограде, с изволенья руководящей и направляющей инстанции. Как раз в это время организовывалась Волгоградская школа, и я очень был доволен этим, потому что в Перми я непонятно, что бы сделал один. А в Волгограде, когда я приехал, сразу познакомился с людьми, которые там уже организовали обучение. Одним из участников исторического семинара в Юрмале, о котором тоже говорил Борис Злотин, который проходил Селюцкий, Богач, был Эдуард Коган. Он был житель Петрозаводска, очень хороший друг Селюцкого. Я так понимаю, они и сейчас дружат. Но ему по семейным обстоятельствам пришлось уехать из Петрозаводска в Волгоград. И он в Волгограде начал налаживать систему обучения. Он и еще Иван Михайлович Сладков. Они вдвоем построили школу. И когда я туда приехал, они сделали уже первый выпуск. Я сразу влился в хороший коллектив. С первого выпуска осталось преподавать некоторое количество людей – Наташа Лопатина, Саша Галковский, Матросов Борис… В общем, некоторое количество ребят, которые окончили курс и остались как преподаватели, и я к ним присоединился. Мы стали заниматься в Волгоградской школе.
 
1976 год. Преподаватели Волгоградской школы: Сергей Романов, Наум Краснянский, Александр Кузькин, Александр Кудрявцев, Эдуард Каган.
ЮД: Саша, скажи, пожалуйста, а вот эти школы того периода – они все были двухгодичными или одногодичными?
АК: Двухгодичной тогда была только одна школа. Это АзОИИТ. В то время все остальные были одногодичными. Все – это очень громко. Дело в том, что в 1974 году было четыре школы. Вторым стал Днепропетровск, потом Питер и Горький. Потом пошли: Петрозаводск, Волгоград и т.д.
ЮД: А ты помнишь тему своей дипломной работы, выпускаясь из АзОИИТа?
АК: Да. У меня тема была по развитию творческого воображения, то что потом вошло как часть мастерской работы.
Я на первом курсе писал курсовую работу по идеальности. Там тоже было забавное недоразумение. Мы с другом, с которым вместе поступали, с Олегом Малафриевым, вместе уехали после четвертого курса нашего обычного института на практику в город Невыномыск. И там два месяца практику проходили. А вечерами ходили и думали о курсовой работе и придумали, что нужно сделать морфологическую матрицу, в которой показать разные варианты, разные степени идеальности. Разные варианты отступления от реально существующих физических законов, от материальных объектов и т.д. У нас с одной стороны в матрице стояла степень невыполнения законов. Вернее, не невыполнения, а степень абстрагированности от законов, реально существующих, и степень абстрагированности от реальных материальных тел. И на пересечении появлялись какие-то типы идеализаций. И по итогам года мы решили рассказать свою курсовую работу. Я начал рассказывать. Говорю, что обнаружили несколько типов ИКРов, на что мне мгновенно было сказано, что этого быть не может. ИКР только один. Ты можешь сесть. Так и закончился рассказ. Я недавно нашел у себя в старых бумагах эту работу. Она наивная, рукописная. Может быть, я когда-нибудь ее наберу и поставлю на сайт.
ЮД: Я тебе смешное расскажу. Когда я заканчивал Питерский университет, у меня работа называлась так: «Разработка методик продажи результатов труда изобретателя». Вот как-то так. А в итоге, я путем всяческих примененных аналитических процедур получил совокупность неких, как мне казалось тогда, безупречно сильных решений и ходов, которые мы назвали системой ИКР. Их было много. Я их объединил в определенную матрицу. Работу рецензировал Волюслав Владимирович. Он тогда сказал: «Слушай, у тебя получается система ИКР. Это же здорово. Это же очень хорошо». За одно и то же тебя в 1975 году поругали, а меня в 2002 году похвалили.
АК: Будем считать, что это диалектика.
ЮД: В Волгограде твоя работа основная складывалась вполне успешно?
АК: У меня было две основных работы в Волгограде. Я приехал по распределению инженером-наладчиком в трест «Нижневолгоэлектромонтаж, в наладочное управление. Очень забавно было. В путевке, которую мне дали в институте, было написано: для работы на периферии. Это было такое загадочное слово- на периферии. Когда я уезжал, друзья меня провожали и говорили: «Саша, поедешь в какой-нибудь колхоз для работы на периферии. Наладишь семейную колхозную жизнь, и коровы у тебя там будут, и т.д.». Все резвились. А когда я приехал, надолго завис над этой бумагой человек, который впоследствии стал моим начальником. Он долго думал, потом говорит: «А тебе обязательно надо на периферию?»
ЮД: Может, ты здесь оставайся?
АК: Я говорю: «Да нет, пожалуйста, можете меня оставить в Волгограде». Он говорит: «Ну, давай мы тебя в Волгограде оставим. Ну, некуда тебя на периферии девать. А тут вроде бы есть». И так я остался. Я работал наладчиком 3 года. Как-то я, наверное, плохо работал наладчиком, потому что я все время старался думать в процессе наладки станка о каком-нибудь вепольном анализе и т.д. Сам понимаешь, это карьере не способствует. Вообще, огромное количество людей, по моим наблюдениям, свою профессиональную карьеру променяли на тризовские дела, на размышления вокруг этого, на работу в системе. И пожертвовали карьерой. Даже я могу, скажем, припомнить фамилию, которую я тебе уже называл, - Митрофанов. Я думаю, он мог бы пойти значительно дальше по своей профессиональной служебной карьере. Но сам факт занятий ТРИЗ, конечно, сильно отвлекал, по моим наблюдениям, от профессионального роста.
ЮД: Ты знаешь, тут, мне кажется, не совсем так. Волюслав Владимирович был, как мне кажется, на месте.
АК: Он мог стать главным инженером всего предприятия, он мог пойти дальше. У него потенциал-то для этого был. Но он не пытался это обрести. Но у тебя другое мнение.
ЮД: Но вот работа его на «Светлане» в качестве экспертной организации, даже не экспертной организации, а какой-то лаборатории скорой помощи, которая как раз занимается тем, что выявляет причины брака, пытается найти какие-то новые технологические решения. Это же как раз была такая сугубо ТРИЗ-экспертная лаборатория. Неподалеку от меня находится Василий Алексеевич Леняшин, который работал у него в этой лаборатории. Вот он не даст соврать.
АК: Юра, мы не противоречим друг другу. Митрофанов нашел для себя место, где ему было интересно. Я сейчас про другое говорю, что он мог бы продолжать расти по служебной лестнице. Но он просто остановился там, где ему было интересно, и занимался.
ЮД: Я против слова: променял.
АК. Да, согласен. Вот хочу сказать, что когда заканчивался третий год моей работы в наладке, мне не очень было интересно в наладке, в повторяющейся деятельности, с завода на завод – какой-то станок наладить. Куча, конечно, новых впечатлений. Но не в этом интерес. И вдруг приходит письмо от Альтшуллера, что срочно нужно всем прочитать на своих предприятиях недельные курсы по ТРИЗ и потом отчитаться, даже лучше – письмом от начальства. Где мне читать, на каком предприятии – в пусконаладке? Ну, мы как цыгане - встречаемся только на собраниях, при получении зарплаты и т.д. А так все по объектам. Сделаю-ка я курс на своем объекте. Я в это время работал на НПО «Каустик», налаживал цех производства хлорофоса. Я пришел к какому то комсомольскому боссу Каустика, весь в хлорофосной пыли, в рабочей одежде. Пришел и говорю: «Вот, хочу у вас тут провести занятие». Он очень долго не мог понять, кто я такой и чего я на самом деле хочу. Потом постепенно до него дошло, что я не пришел к нему, как Остап Бендер, за десяткой. «Так чего же ты хочешь?» - все время спрашивал он. В конце концов, он все понял и обрадовался. Ему, наверное, какая-то «галочка» нужна была – все же какое-то мероприятие. Достаточно быстро организовали эти курсы. Я на работе отпросился на неделю в отпуск, и мы провели занятия. На занятиях в основном были сотрудники лаборатории заводской и бюро автоматизации. В конце обучения ко мне подошел руководитель бюро автоматизации Володя Тян, и сказал таким заговорщическим тоном: «Есть мнение, что ваш ТРИЗ решает любые задачи, кроме наших, (химических)». Я говорю, что, наверное, это не так. А он в ответ: «Ну, переходи к нам. Попробуем». Вот так ненавязчиво он сделал предложение. В общем, он пригласил меня в свое бюро автоматизации, пригласил на ставку слесаря, других ставок у него не было. Я с радостью согласился. Получается, с 1978 года я перешел на профессиональную работу.
ЮД: С 1978 года ты фактически стал работать ТРИЗ - экспертом профессионально.
АК: Ну, экспертом трудно было меня назвать. Все-таки, эксперт – человек, который оценивает, экспертирует. А я работал ТРИЗ - лошадкой, которая придумывала. Ну, в общем, решателем-профессионалом. Подобралась у нас очень хорошая компания. Молодые ребята, у всех были отчества Владимировичи, а руководитель бюро Володя Тян. Все называли нас «Тяновы дети». Я там три счастливых года провел. Ты знаешь, вот так иногда думаешь: если бы я не получил письмо Альтшуллера или смалодушничал и не стал бы дожимать организацию семинара, то что бы? На этом заводе я стал профессионалом, там я нашел себе жену. Вот такой маленький шаг и такие большие последствия, до сих пор тянущиеся, между прочим. Так что с 1978 года настала пора мгновенного решения задач, Я тебе как-то рассказывал, как Володя Тян меня воспитывал. Я же был таким опричником от ТРИЗ, если можно так сказать. Все задачи умел решать. Это был наивный этап жизни. Еще не решал, но все умел, конечно. Как я там учил более старших и опытных людей в то время – сейчас это вспоминаю с ужасом. А Володя Тян учил меня очень быстро и деликатно. Очень тонко поставил на правильное место. Он мне предлагал решать задачу. Я ее мгновенно решал. После этого он предлагал это решение внедрить. А поскольку все мои решения были связаны с ферромагнитными частицами, с изменениями фазовых состояний, в общем с нашим шаманским набором, у меня возникали большие трудности с практическим внедрением. Я говорил Володе, что не знаю, как сделать реально. Он разводил руками и говорил: «Ну, даже ты не знаешь, как сделать. А ты же это придумал! А мы тем более не знаем, как это делать. Придумай что-нибудь другое».
ЮД: что можно сделать в реальной жизни.
АК: «Ты же видишь, какие мы все тут темные. Мы не знаем, что такое магнито-ядерный резонанс…». И постепенно до меня начала доходить вот эта некоторая особенность реального производства. В кабинете или абстрактно невозможно понять, если ты это не прощупал, если этот запах металла обрабатываемого не ощутил и т.д. Тем более, химическое производство достаточно инерционно по своей сути. Опасности и прочее. Ну, в общем, три счастливых года я провел. А с 1978 года начали мы, то есть преподавательский состав Волгоградской школы выезжать на конференции. Первые две конференции тризовские я не застал. Это была конференция 1973-го года в Днепропетровске и 1974-го года в Горьком. Там проходила сертификация преподавателей. Мы этого не застали. Но в 1978 - 1979 годах были конференции в Питере. Они проходили в радиополитехникуме.
 
ЮД: Я совсем недалеко живу от этого места. Это же Светлановская площадь.
АК: Там таблички еще нет, что там проходила в Ленинграде конференция тризовцев? Нет?
ЮД: Я недавно, перед отъездом в Корею, проходил мимо этого радиополитехникума. Там висит табличка: Радиотехнический колледж. Но тризовской таблички я там не обнаружил. Я не знал, что это такое историческое место.
АК: Ужин у нас после первой конференции был в ресторанчике в Петропавловской крепости.
 
 1978 год. Конференция в Ленинградском радиополитехникуме. Путешествие на итоговый ужин в Петропавловскую крепость. Слева направо: А.Кузькин (Волгоград), М. Вайнерман (Горький), Э.Курги (Петрозаводск), Б.Голдовский (г.Горький), А.Кудрявцев (Волгоград), В.Петров (Ленинград), неизвестный, Войтенко (Хорьков), Б.Голдовский (Ленинград).
ЮД: Это не Аустерия или может, тогда не было этого ресторана?
АК: наверное, что-то было вместо него. На этой конференции я познакомился с Борисом Злотиным. Мы после конференции собрались, На конференции было много неорганизованного народа. А после мы собрались в каком-то классе радиополитехникума. Вел заседание, естественно, Волюслав Владимирович. Там он сказал историческую фразу: «Вот стоит труба и дымит. Какое в ней противоречие?». Мы сидели рядом с Борисом Злотиным. Заодно и познакомились. Я узнал, что он боксер. Он мне сам об этом сказал. Крыть мне было нечем. У меня шахматы, 2-й разряд.
На этих Питерских конференциях мы сразу начали обсуждать проблемы нашей теории. В 1977 году вышла новая версия АРИЗа. У меня в это время начался момент просыпания от розового сна. Дело в том, что Эдуард Коган, как руководитель школы, попросил меня все задачки, описанные у АРИЗ (тогда был 1975-й), перевести в АРИЗ-77. А я отличаюсь достаточно большой занудливостью и наивностью в вопросах методологии. Если что-то написано так, то это я так пытаюсь и делать. И попытавшись все задачки переписать на 77-й АРИЗ, я увидел, что у меня почти во всех задачках концы с концами не сходятся.
ЮД: Все рассыпалось?
АК: Да, как-то у меня все рассыпалось. Мы долго это обсуждали, потом собрали перечень этих рассыпаний, направили их Генриху Сауловичу и начали длинное обсуждение вопросов теории, если можно так назвать. Неточность определений. Надо сказать, что Эдуард Каган, которого, на мой взгляд, несправедливо не сделали мастером, очень много сделал в этом плане. Например, он настоял на том, чтобы в тексты АРИЗа были введены пояснения, правила, определения, что такое инструмент, изделие и т.д. Дал эти определения, потом отработал на нашей группе. И потом, после многих разговоров, уговариваний и т.д. это появилось в тексте АРИЗ. Но, к сожалению, это не было зафиксировано как участие, и так и осталось народным творчеством. Во всяком случае, питерские конференции были для меня достаточно большими уроками. Как мне кажется, по итогам питерских конференций 1978 – 1979 гг. получился и первый саммит 1980-го года в Петрозаводске. Вырос как бы на крыльях этих конференций, как мне представлялось.
Я начал с 1980-го года ездить в Москву по приглашению Карпунина Михаила Григорьевича. Тогда очень активно в Москве работал Игорь Куликов – он был в авиационной промышленности. В это время была создана фирма «Молния», которая стала заниматься новой тематикой – созданием космического корабля «Буран». И для работы на этой «Молнии», для обучения людей на этой «Молнии» проводились семинары. Я ездил на них в Москву. Слесарь завода «Каустик» вызывался в Москву. Через ЦК КПСС меня не вызывали, Карпунин звонил в ЦК профсоюза и требовал, чтобы меня вызвали в Москву для проведения семинара. Наше областное профсоюзное начальство и дирекция моего завода были в изумлении. Они все ходили смотреть на меня, устраивали экскурсии. У них было такое ощущение, что у меня там лапа в Москве есть. Спрашивали: «А почему, собственно, именно вас вызывают проводить семинары?»
ЮД: И в таком крутом месте!
АК: Ну, про место они ничего не знали. Они только знали, что в Москву, ЦК ВЦСПС приглашает. А кто, чего, куда – конечно, никто не рассказывал, и я в том числе. Я скромно говорил, что на моем месте мог бы быть каждый. По глазам было видно, что они мне не верили.
ЮД: Неспроста слесаря вызывают проводить семинары – где это видано?
АК: А в 1981 году мне пришло из Москвы приглашение. Было создано новое министерство. Наше центральное руководство решило, что нужно уделять больше внимания сельскому хозяйству. Министерство машиностроения для сельского хозяйства поделили на два. Одно из них называлось Министерство машиностроения для животноводства и кормопроизводства. И у этого министерства возник институт повышения квалификации. Все было новое. Их новый зам директора по учебной работе Новиков Николай Николаевич был увлечен ТРИЗ, заинтерсовался по статьям Альтшуллера в «Науке и технике». Он вошел в контакт с таким известным специалистом ТРИЗ - Ниной Петровной Линьковой. Она посоветовала взять на работу Игоря Куликова. Игорь работал на фирме Туполева и говорил: «Ну что я пойду в Минживмаш – даже страшно произносить. Давайте посоветую, кого можно пригласить». И в итоге пригласили меня. Я туда приехал, но это уже совсем другая история.
ЮД: Давай мы сейчас сделаем небольшую остановку, тем более, что уже есть сложившийся формат бесед по 60 минут примерно. Сейчас мы сделаем паузу. И в следующей встрече обсудим другой исторический период, который очень важно изучать. Это как раз период, который касается эпизодов репрессий, которые были в движении. Все это было и не стоит этого забывать. Надо из этого извлечь те уроки, которые позволят сегодня не сделать те ошибки, которые были уже когда-то сделаны. Большое спасибо тебе за беседу. Я думаю, что слушателям было интересно. Мы договоримся в рабочем порядке, как нам провести следующую беседу. Сейчас я прощаюсь с нашими слушателями и читателями. Спасибо, Саша, счастливо.
АК: Всего доброго. До свидания.
 
 
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

 

Алфавитный указатель: 

Рубрики: 

Комментарии

Re: Как развивалась профессия ...

Изображение пользователя Leonid.

У меня возник вопрос по срокам хранения аудиофайлов. Например, интервью с Б. Злотиным уже удалено, хотя и года не прошло. Во всяком случае, в то же время размещенное интервью А. Кудрявцевым хранится ровно год.

В подписи к фото 1978 года, возможно, закралось недоразумение:
"Конференция в Ленинградском радиополитехникуме. Путешествие на итоговый ужин в Петропавловскую крепость. Слева направо: А.Кузькин (Волгоград), М. Вайнерман (Горький), Э.Курги (Петрозаводск), Б.Голдовский (г.Горький), А.Кудрявцев (Волгоград), В.Петров (Ленинград), неизвестный, Войтенко (Хорьков), Б.Голдовский (Ленинград)"

Б.Голдовский (г.Горький)и Б.Голдовский (Ленинград)это Близнецы-Братья?

С уважением,
Л. Шуб

Re: Как развивалась профессия ...

Leonid wrote:
У меня возник вопрос по срокам хранения аудиофайлов. Например, интервью с Б. Злотиным уже удалено, хотя и года не прошло. Во всяком случае, в то же время размещенное интервью А. Кудрявцевым хранится ровно год.
Сроки хранения аудиофайлов определяются владельцами тех порталов, куда они были залиты. Возможно, сохранность зависит и от того, продолжают ли списывать эти файлы. Мы этим процессом не управляем. Но остается возможность залить их заново.

Quote:
В подписи к фото 1978 года, возможно, закралось недоразумение:
"Конференция в Ленинградском радиополитехникуме. Путешествие на итоговый ужин в Петропавловскую крепость. Слева направо: А.Кузькин (Волгоград), М. Вайнерман (Горький), Э.Курги (Петрозаводск), Б.Голдовский (г.Горький), А.Кудрявцев (Волгоград), В.Петров (Ленинград), неизвестный, Войтенко (Хорьков), Б.Голдовский (Ленинград)"
Б.Голдовский (г.Горький)и Б.Голдовский (Ленинград)это Близнецы-Братья?

Не близнецы, но тезки и однофамильцы. В отчествах разница все же есть.

Re: Как развивалась профессия ...

Изображение пользователя Владимир Богатырев.

Очень интересная дискуссия об истории формирования специалистов "ТРИЗ-эксперт"!
Если кому-то интересно, могу рассказать, как развивалось преподавание курса "Основы технического творчества" в технических вузах Украины, начиная с 1980 года. Я преподавал этот курс в Донецком политехническом институте с 1980 по 1997 год. Кроме того, я был членом президиума Всесоюзной ассоциации "Эвристика" (инициатором и президентом был А.И.Половинкин), поэтому могу рассказать и об этой истории.

Re: Как развивалась профессия ...

Владимир Богатырев wrote:
Очень интересная дискуссия об истории формирования специалистов "ТРИЗ-эксперт"!
Если кому-то интересно, могу рассказать, как развивалось преподавание курса "Основы технического творчества" в технических вузах Украины, начиная с 1980 года. Я преподавал этот курс в Донецком политехническом институте с 1980 по 1997 год. Кроме того, я был членом президиума Всесоюзной ассоциации "Эвристика" (инициатором и президентом был А.И.Половинкин), поэтому могу рассказать и об этой истории.

Владимир Михайлович, напишите пожалуйста. Если дадите текст, с удовольствием поставим на сайт Ваш рассказ.

Re: Как развивалась профессия ...

Изображение пользователя Владимир Богатырев.

Получив Ваше одобрение, приступаю к описанию. Мне очень хотелось как-нибудь повспоминать о том периоде, который я считаю самым интересным в жизни.

Re: Как развивалась профессия ...

Изображение пользователя Владимир Богатырев.

О том, как развивалось преподавание курса "Основы технического творчества" в вузах Украины, начиная с 1980 года.

Мои комментарии к тому, что сказал Александр Владимирович Кудрявцев: «самая ранняя история с ВУЗами – она была на Украине. На Украине в Днепропетровске действовали жили такие ребята, как Александр Владимирович Чус и Валентин Николаевич Данченко. Там еще был такой и ныне действующий тризовец Пигоров. И вот они все вместе (при поддержке академика по фамилии Таран) пробили в Минвузе Украины приказ об обязательном внедрении в технических ВУЗах Украины такого предмета, как методы технического творчества. И Чус и Данченко написали где-то в году 80-м учебник «Методы технического творчества». У них был учебник, у них был официальный предмет на Украине. Вот такие дела. Так что вот так это внедрялось».

Все началось с того, что доценты Днепропетровского металлургического института (ДМетИ) Александр Чус и Валентин Данченко прошли обучение в Днепропетровской школе ТРИЗ. Будучи и до этого людьми творческими, имеющими в своем арсенале много собственных изобретений в сфере трубопрокатного производства, они инициировали новый курс «Основы технического творчества» сначала только при подготовке инженеров по специальности «Обработка металлов давлением». Инициативу поддержал ректор ДМетИ Юрий Николаевич Таран-Жовнир, заслуженный деятель науки Украины, выдающийся ученый в области физического металловедения. Он-то и предложил тогдашнему министру высшего образования Украины Г.Г.Ефименко распространить курс «основы технического творчества» для всех технических специальностей в вузах Украинской ССР. Скорее всего, этому помог тот факт, что Георгий Григорьевич Ефименко был в 1970—1973 годах ректором в Днепропетровском металлургическом институте. Можно считать, что в вузах Украины обучение техническому творчеству появилось по инициативе и при поддержке ученых-металлургов. Так в Минвузе Украины возник в 1980 году приказ об обязательном внедрении в технических ВУЗах Украины такой дисциплины – «Основы технического творчества».
В 1980 г. меня, преподавателя кафедры «обработка металлов давлением» металлургического факультета Донецкого политехнического института, командировали в Днепропетровский металлургический институт (ДМетИ) на семинар для освоения курса ОТТ. С этого началось мое увлечение методологией творчества. На тот момент я уже был кандидатом технических наук, автором двух десятков изобретений, а также имел диплом об окончании Донецкого общественного института патентоведения. Но самое главное, я уже читал книгу Г.С.Альтшуллера «Алгоритм изобретения», которую так же, как Геннадий Иванов (судя по его рассказу), купил, будучи в командировке в Москве в 1973 году.
На недельном семинаре, куда были собраны преподаватели из всех украинских вузов технического профиля, Чус и Данченко оснастили нас программой курса, методичкой с кратким изложением лекционного материала и провели с нами занятия по ключевым темам. Новизна была еще и в том, что они рекомендовали проводить занятия вдвоем, что выходило за рамки привычного вузовского способа планирования и выполнения учебной нагрузки. А в ДМетИ им разрешалось и такая педагогическая инновация!
Участие в семинаре для меня стало еще более ценным, поскольку мы стали с Александром Чусом и Валентином Данченко друзьями, отныне вместе ездили на конференции по творчеству, часто встречались, дискутировали. Более того, когда ими было подготовлено учебное пособие «Основы технического творчества» мне довелось писать на него рецензию от своей кафедры. Подписывал эту рецензию, естественно наш заведующий кафедрой Валентин Митрофанович Клименко.

В период 1980-1991 гг. вузовские энтузиасты преподавания технического творчества (а именно благодаря таким людям, как всегда это бывает, развивалось студенческое изобретательство) активно общались с коллегами по всей нашей большой стране, обеспечивали победы на всесоюзных межвузовских олимпиадах по техническому творчеству. С развитием процессов распада Союза стал ощутимым отрыв украинских вузов от активного взаимодействия с вузами России по проблеме творчества студентов. Не только командировки, обмен материалами, но и переписка стали проблематичными. Да и безденежье стало душить, хоздоговорная тематика постепенно вовсе исчезла из деятельности вузовских ученых. А ведь именно на творческом решении практических задач формировались наши вузовские научные команды, в которых, конечно же, участвовали студенты, особенно на этапе выполнения дипломных работ.
Печально, но из учебных планов подготовки инженеров по многим специальностям в ходе корректировки учебных планов постепенно стала исчезать дисциплина о техническом творчестве. Преподаватели перестали периодически встречаться на конференциях по творчеству, где в кругу единомышленников подпитывались энтузиазмом и надеждой на востребованность своего подвижничества. Падение престижности инженерного труда, спад изобретательской активности в Украине практически завершили процесс. Декларации о необходимости творческого поиска выходов из кризиса никак не связываются с необходимостью обучать методам творческого мышления.

В 1993 году благодаря инициативе научного сотрудника экономической кафедры того же ДМетИ Георгия Семеновича Пигорова делается попытка вдохнуть новый импульс в развитие обучения творчеству, в подготовку необходимых кадров профессиональных преподавателей творчества (приказ Минобразования Украины №27 от 15.03.93 г.). Но поскольку тогдашний зам.министра В.П.Гондюл, являвшийся и сам преподавателем технического творчества в Киевском политехническом институте, курировавший и выход приказа, и его выполнение, в 1994 году покинул свой пост, то уже в 1995 году никто в министерстве ничего не предпринимает для осуществления намеченных в приказе целей. Но Г.С.Пигоров не сдается, он создает в ДМетИ Головной Центр «Творчество», побуждает меня создавать Региональный Центр «Творчество» при Донецком политехническом институте, ищет единомышленников и в других городах.
Руководство Донецкого технического университета (тогда так стал называться политехнический институт) выделило созданной мною инновационной фирме «Валео» в аренду помещение для деятельности Регионального центра «Творчество», создав условия для попытки проверить, способно ли творчество само себя прокормить. В тот период Л.Г.Мельцер, принимавшая участие в деятельности нашего Центра и работавшая над диссертацией по социологии инновационной деятельности, провела социологическое исследование, пытаясь оценить, как живется изобретателям Донецка. Ответ печальный – трудно живется. Перспективы – безрадостные.
Провели со студентами серию мыследеятельностных игр (поучившись этому на ОДИ у Г.П.Щедровицкого) для мобилизации интереса к изобретательству. Студенты выразили надежду что изобретательность непременно понадобится. Пусть не властным структурам, скорее всего она будет востребована предпринимателями.
Разработали курс «Методы генерирования бизнес-идей» и внедрили его в созданном нами негосударственном вузе - Донецком институте предпринимательства (с 1991 года я являюсь учредителем этого вуза и проректором по научной работе). Главной целью экономической, менеджерской и финансовой специальностей этого института является подготовка «внедренческих команд», необходимых для формирования структур малого инновационного бизнеса. Поэтому мы попытались учить студентов-будущих предпринимателей использованию всего ассортимента известных методов творчества для поиска идей своего бизнеса.

Конечно, мне не удалось нарисовать полную картину сегодняшнего состояния обучения творчеству во всех вузах Украины. Ближе все-таки то, к чему сам имею отношение. Но по-прежнему хочется верить в появление спроса на педагогику творчества. Тем более, что мы все чаще слышим декларации властей на всех уровнях, что стратегия развития страны и региона непременно должна быть инновационной.На этом настаивали и участники Стратегической сессии «Innовационная стратегия Донецкого региона», проходившей с 16 по 18 марта 2010 г.

Subscribe to Comments for "Как развивалась профессия "ТРИЗ-эксперт" Глава 3-1"